Богоборец. Дорога Силы
Шрифт:
— Воу. А ты, я смотрю, тоже тут с ума сходишь? — раздался сбоку насмешливый голос.
— Ди! — я радостно подскочил с пола и бросился к бледной напарнице, подхватив её под руку и усадив на своё место. — Ты как?
— Тяжело. Чуть умом не тронулась, пока сидела в оранжевой зоне. Под конец едва сдерживалась, чтобы не плюнуть и не пойти дальше. Правда… теперь думаю… что поторопилась.
Последние слова Диомеда буквально просипела, хватая воздух ртом, и выхватила из браслета уже хорошо знакомый фиал. Взболтала голубую жижу и быстро осушила бутылочку. Выдохнула с облегчением и уже более спокойно сказала:
—
Дня Диомеде не хватило: более-менее выдерживать местное давление она начала лишь на вторые сутки беспрерывных медитаций. Благо, что денег на эликсир у нас теперь хватало и десятка Бронзовых монет было уже не жаль. Даже две Серебряных монеты были настоящим состоянием по любым меркам. А ведь в обозримом будущем их должно стать еще больше: у меня был неиллюзорный шанс успеть добрать следующий ранг. А даже если не успею я — почти гарантированно успеет меня догнать Диомеда.
Другой вопрос, что чересчур налегать на эликсир тоже не стоило — среди побочных эффектов при частом употреблении значились нещадная диарея и мучительная головная боль.
— Слушай, а ты думал насчет того испытания? Как мы должны были пройти его… правильно?
— Думал, — я слегка отвлекся от медитации и переключился на Закалку, как самую простую часть развития. В таком формате можно было спокойно поддерживать разговор, в отличие от работы с энергетикой. Разве что эффективность поглощения Ци немного падала, но некритично. — А ты?
— Ну, если я правильно поняла — то Хранителю важна была наша… хм… справедливость. И честность. Тебе же тоже один из преступников предлагал взятку?
— Ага. Я пришел к тому же выводу. В целом, это лежало на поверхности… Только вот это не объясняет, почему мы получили именно такие результаты по итогам испытания.
— В смысле, почему у тебя зеленый доступ, а у меня желтый?
— Ммм… нет, я не про это. С разницей в доступах ответ прост — предварительные вердикты были специально даны нам частично неправильными. Я старался разобраться в каждом деле подробно, расспрашивал преступников и куда чаще, чем ты, менял приговоры, так что дело, скорее всего, в этом, — я слегка улыбнулся, не открывая глаз, услышав сердитое сопение напарницы. — Не обижайся, просто я более дотошный, чем ты, вот и всё. Меня больше интересует вопрос — а как нужно было пройти это испытание, чтобы получить… ну… максимум?
В сердитое пыхтение Диомеды вплелись нотки задумчивости. Поразмышляв, она неуверенно сказала:
— Ужесточать приговоры? Если у Света такой же бзик на справедливости, как у Тьмы — на эгоизме, то, возможно, со всех преступников надо было спрашивать по максимуму?
— Возможно, и так. Но у меня есть иной вариант, более логичный. Скорее всего, нам попросту требовалось выйти за рамки человеческой морали. Хранитель — дух. Элементаль Стихии. Пусть и мыслящий, но все равно крайне далекий от человека или других разумных рас, обладающих обычным физическим телом. У него не может быть человеческих понятий о справедливости. Они могут быть достаточно близки к нашим… иначе мы попросту завалили бы испытание… но обязаны отличаться.
— И в чем же, по-твоему, отличия?
Я искренне рассмеялся и открыл глаза. Взглянул на напарницу, с искренним
— Понятия не имею, Ди. Я все еще человек. Может, нужно было сходу казнить лжецов, или отпускать убийц, которые честно дрались со своим врагом один на один… сотни вариантов, и какой правильный — понятия не имею, увы. Спроси меня об этом, когда я стану Заклинателем и обрету связь со Светом. Может, тогда отвечу.
Интерлюдия
Лон’Гримм, крепость Таубер
— Отец, а как ты стал гертэном?
— Ну, для начала, половина моих братьев и сестер погибла в скитаниях. Еще двое посмотрели, как твой дедушка пытается выкроить в своем графике хотя бы минутку свободного времени — и вежливо отказались от такого будущего.
— А ты?
— А меня последним спрашивали. Выбора уже не оставалось.
Из бесед Церетеуса и Диомеды Таубер
— Ваша светлость! Ваша светлость! — встревоженный голос Литта, заглушенный мощной толстой дверью, был едва слышен. Зато барабанная дробь, которую тот лихорадочно отбивал по двери, была слышна более чем прекрасно.
Церетеус Таубер вздохнул и с тоской посмотрел на мольберт с едва-едва начатой картиной. Ни секунды покоя. Впрочем, судя по интонациям в голосе помощника, случилось что-то важное, так что прерваться придется в любом случае… Легкое движение ладонью, отточенная, собственноручно составленная техника, даже в усеченном варианте состоящая из доброй тысячи символов — и масло на холсте резко высохло, кисти с палитрой очистились, бутылочки с краской заткнулись пробками… Спустя пару секунд быстрых сборов все принадлежности для рисования аккуратно поднялись в воздух и залетели в шкаф, на который указывал палец гертэна. Церетеус уселся в кресло за массивным рабочим столом и, даже не пошевелившись, одним взглядом распахнул массивную дверь кабинета:
— Заходи. Хватит шуметь. Что случилось?
Литт, молодой безусый паренек, едва перешагнувший двадцатилетний порог, быстрым шагом ворвался в кабинет и, поклонившись господину, протараторил, глядя в пол:
— Пятая рота стражи поймала диверсионный отряд Заклинателей, ваша светлость! Боевая десятка, принадлежность неизвестна. Семеро мертвы, двоих ранили, оглушили и везут в замок на допрос, один сумел уйти.
— Ушел глава отряда?
— Да, господин. Все остальные упорно прикрывали его отход. Впрочем, судя по быстрому допросу на месте, его заместитель оказался среди пленных, и он тоже должен что-то знать.
— Сколько потерь у нас?
— Двое. Еще пятеро ранены, но лекари в отряде сумели их вытащить.
— Плохо. При таком-то численном перевесе! — Церетеус недовольно закусил губу. — Какой-то чересчур мощный отряд… Когда диверсантов привезут в замок, я хочу присутствовать при допросе.
— Хорошо, ваша светлость.
— Что-то еще?
Литт замялся, явно пытаясь подобрать правильные слова. Наконец, осторожно сказал:
— До момента допроса мы не можем ничего сказать точно… но их поймали в районе Лазурного Брода.