«Богородица, прогони!» Кто заказал «наезд» на Церковь?
Шрифт:
Показательный инцидент произошел в Лондоне, где в Русский олимпийский парк активист принес футболки с призывом освободить Pussy Riot. Илья Лагутенко, Олег Скрипка и Гарик Сукачев отказались их надевать под разными предлогами.
Между тем более 100 российских деятелей культуры, в том числе Федор Бондарчук, Евгений Миронов, Борис Акунин, Чулпан Хаматова, Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич, Глеб Самойлов, Эммануил Виторган, подписали письмо в защиту группы.
Кроме того, в поддержку арестованных девушек выступили уже более десятка представителей международного шоу-бизнеса, среди которых группа Red Hot Chili Peppers, актер и писатель Стивен Фрай, экс-лидер Sex Pistols
К кампании присоединилась вдова легендарного «битла» Джона Леннона, авангардный художник и певица Йоко Оно. Также в поддержку феминисток выступила знаменитая поп-исполнительница Мадонна. На своем концерте в московском СК «Олимпийский» певица обнажилась до нижнего белья, чтобы показать надпись с названием музыкального коллектива у себя на спине. Кроме того, она произнесла прочувствованную речь в поддержку арестованных девушек и спела один из своих главных хитов «Like а Virgin», надев черную маску с прорезями для глаз.
Арестованных девушек поддержали и германские парламентарии. 121 депутат Бундестага подписал письмо в защиту трех участниц панк-группы Pussy Riot. Министр культуры Франции Аурелия Филипетти заявила, что «внимательно следит» за судом над участницами панк-группы.
Активистки украинского движения Femen «в знак протеста» принялись спиливать поклонные кресты и раздеваться на центральных площадях западных столиц. На эту тему тут же высказался Владимир Легойда, глава Синодального информационного отдела РПЦ:
«Активистка движения Femen, вероятно, претендующая на роль видного теоретика секуляризма, сообщает из Парижа, как Ленин из Разлива, что Франция – «атеистическое государство». Может быть, если бы она овладела какими-нибудь интеллектуальными навыками, кроме тех, которые необходимы для пользования бензопилой Stihl, она бы сделала для себя массу открытий. Например, что президент Франции до сих пор формально назначает епископов в Эльзасе и Лотарингии, что жители этого региона изучают за государственный счет Закон Божий (не основы католической культуры!) Или что государственный бюджет Франции выделяет огромные средства на содержание большинства культовых учреждений страны, которые представляют историческую ценность. Но зачем все это? Чтобы рассуждать об отношениях Церкви и государства, достаточно уметь на камеру снимать и надевать майку, под которой ничего нет.
Не хотелось бы останавливаться на таких тривиальных вещах, как присяга президента США на Библии, как содержание американскими налогоплательщиками военных капелланов, как статус английского монарха как главы Церкви, как получение священниками в североевропейских странах зарплаты из госбюджета. Что там говорить, даже священник Русской православной церкви, служащий в Бельгии, получает там зарплату от местных властей.
А насчет собственности совсем просто. Присоединяясь к Совету Европы, который трудно заподозрить в клерикализме, еще в 1996 году Россия взяла на себя международные обязательства возвратить всю реквизированную в советское время собственность религиозных организаций. Так что противникам возвращения церковных зданий законным владельцам следует судиться с Советом Европы, обвиняя его в сращивании с мракобесами».
В самой Церкви пробежала трещина между теми, кто требовал суровой кары «кощунницам», и теми, кто по-либеральному снисходительно предлагал «выпороть дур» и отправить по домам.
Первую – «непреклонную» – позицию описал в своей статье «После кощунства» богослов и создатель миссионерской энциклопедии «Антимодернизм. ру» Роман Вершилло:
«К удивлению, кризис 2012—2013 гг. с Pussy Riot Русская
Что же отстаивала Церковь в этом конфликте с либеральной общественностью России и всего мира? Чего она опасалась?
Если это спустить с рук, то дальше такие пляски будут во всех храмах – такова была реакция одних верующих. Другие, в том числе протоиерей Георгий Митрофанов, протодиакон Андрей Кураев и другие либеральные богословы и публицисты, не нашли в этой акции ничего кощунственного, поскольку Церковь якобы должна быть максимально открыта миру во всех его проявлениях: политических, моральных, культурных или контркультурных. Неудивительно, что церковные прогрессисты направили свои обличения не против участниц кощунства, а против самой Церкви, как якобы не соответствующей Евангельскому идеалу. В ответ на кощунство Церковь должна была, по их мнению, извиниться перед обществом за то, что живет своей особенной, то есть собственно святой, жизнью.
Ситуация осложнялась тем, что даже у консервативных верующих во многом исчезла непосредственность восприятия кощунства. Отсюда такая повторяющаяся аргументация: «Попробовали бы они сделать это в мечети или в синагоге!» И дело даже не в том, что ислам и иудаизм почему-то начинают служить образцом для православия, а в том, что верующие понимают: где-то есть какая-то верная реакция на кощунство, на которую сами они уже не способны.
По этим причинам спор между противниками панк-группы и их союзниками разгорелся не собственно на церковном поле, а обсуждали главным образом допустимость уголовного наказания участниц акции. Поскольку пиар-службы Московской патриархии сработали (как всегда) неудовлетворительно, то ответ церковной иерархии на эти вызовы оказался по большей части невербальным, символическим.
Главную роль сыграл в данном случае патриарх Кирилл, который спустя два месяца после акции произнес на молитвенном стоянии ключевое словосочетание: «предатели в рясах». Таким образом, он просигнализировал: Церковь будет отстаивать свою святость и хранимую в Церкви отдельную надсоциальную Истину. Столь же символической оказалась поддержка иерархией консервативных священнослужителей: их наградили, но даже в церковных СМИ афишировать награждение не стали.
Сторонники секуляризации Церкви оказались временно не у дел, а наиболее активных апологетов «милости» к Pussy Riot начали систематически «выдавливать». Почему же усилия церковных реформаторов не увенчались успехом, несмотря на подготовленную почву в Церкви и удачный политический момент?
Церковь не обладает санкцией на изменение мира, и для верующего в этом нет ничего удручающего, поскольку «наше жительство – на небесах». А вот для маловерующих и неверующих членов Церкви это превращается в экзистенциальную проблему. Церковная Правда воспринимается ими как несамостоятельная и бессильная, и эта Правда необходимо требует поддержки – общественной и государственной.
Отсюда понятно, почему лозунг борьбы с «предателями в рясах» вселил такую уверенность, хотя борьба велась исподволь и с внутренними колебаниями. Это была не консервативная реформа Церкви – об этом и речи не идет, – но иерархия показала, что готова не только учить, но и действовать, пусть и чисто символически. «Внешние» по отношению к Церкви также получили верный знак того, что Церковь никогда не сольется с обществом.