Болезнь Богов

Сорокин Александр Сергеевич

– У Глеба Евстахиевича претензий не будет. Он и так депутат! Я его охранников знаю. Они раньше патриарха охраняли!

– Поэтому мы Глеба на семейный совет не пригласили, - продолжала Оксана. – Самое страшное, это мезальянс: когда у жены и мужа колоссальное различие в доходах и деньгах!

– Мы могли бы с Пантелеем Евстахиевичем заключить брачный договор, - предположила Серафима.

Олег присвистнул.

– Не свисти – денег не будет, - остановила его Оксана. – В нашей стране брачный договор мало что значит. Пойди докажи! Переоформит

Пантелей в браке бородатый вклад, а по закону выйдет, что он его во время семейной жизни открыл. Купит и продаст акции, которые до брака имел, и, вроде как, в браке их купил. Разведенная жена способна и в ОФЗ залезть.

– Законодательство несовершенно! – подчеркнул Олег.

– Братовы договора по инвестиционному страхованию жизни тоже скоро закончатся. Я отслеживаю! Средства придется перекладывать. Но наибольшее – банк!

– Ма, ну, мы все же пойдем… - молящим голосом повторил насильно доживавший жаркое Константин.

– Наелся впрок… Я вам пойду!! – накинулась на него Оксана. – У твоих с другом прошмандо… что есть? Где вы их подобрали? Там же, где сами стояли?

– Мы в ночном клубе познакомились, - пояснил Денис. Ночной клуб был дорогой. Для Дениса – дворец.

– И что у них есть? – не унималась Оксана.

– “Черные дыры “, - сострил Олег, нарвавшись на оплеуху.

– Идите – проводите! – смилостивилась Оксана, наливая из графина вишневки. – Возвращайтесь без них. Оба!

– “Здравствуй племя младое, незнакомое! “

– Мало получил? Наливай!

– Оксана Евстахиевна, я тоже, пожалуй, пойду… Саша обкакался.

– Переодень его в ванной и возвращайся. Памперс в унитаз не бросай.

– Куда можно?

– В раковину под ванну.

Когда Серафима вышла, Олег спросил жену:

– Зачем она к тебе на разбор полетов, вообще, согласилась приехать?

– В семью хочет влиться… Ишь оживилась, когда о брачном договоре я удочку закинула!

Вернувшейся Серафиме Оксана предложила выпить с ней и Олегом, “поскольку грудью она все равно не кормит, и удивительно, что еще родила в таком возраст .Серафима пить отказалась.

17

– Что меня добило, - рассказывала Серафима Пантелею, - в завершение твоя сестра указала на Сашу, которому от роду нет и месяца, и сказала, что будет наиужаснейшим, если все твое богатство достанется ему. “И семья перед младенцем склонится! “

– Не обращай внимания, - успокаивал ее Звир. – Оксана с Олегом всегда такими были. С ними просто надо научиться ладить. Я же лажу.

– Я не привыкла к серпентарию. Они же твоей смерти хотят. Они ее жаждут. Они, наверное, и к астрологу уже ходили.

– Не удивлюсь, Оксана суеверна. А что смерти они моей жаждут, так не они одни. На то у меня шесть человек охраны. За джипом еще “Волга “ неприметная едет, чтобы в случае обстрела пересесть.

– Надеешься на охрану? А среди охранников - Олег!

– Другие охранники на счет него предупреждены.

–

Как ты живешь!.. Ты не можешь… удалить его и … Оксану? Пока были живы родители, нет. Да и сейчас, вряд ли. Оксану жалко. Мы с ней выросли. В принципе, она хорошая. Жизнь ее исковеркала. Семья надеялась на ее исправление. Отец, мать ее больше любили. Особенно отец в ней души не чаял. Но Оксана была, так сказать, слаба на передок. Ее жениха убили прямо перед свадьбой. Жених – тоже был фрукт. Но клин клином вышибают.

– Они тебя отравят!

– Ничего. Ты еду будешь пробовать.

Пантелей попытался обнять Серафиму. Она вывернулась:

– Сына раздавишь!

– Я тебя хочу!.. Положи его.

– При нем?

– Он еще ничего не понимает.

– Пантелей, обещай оградить меня от бестактности твоих родственников. Я к тебе в жены не напрашивалась. Я просила о ребенке.

– И теперь, когда он есть, ты ко мне охладела.

– Не совсем так. Но если мои чувства принять за 100 %, они разделились. И я хочу, чтобы ты любил Сашу. Прислушайся, в тебе должен быть голос крови.

– Не слышу.

– Запах от коронавируса потерял.

– Я не хочу ссориться. Отдайся! Ты меня волнуешь!

– Любишь молодых матерей?

– Они горячие?

18

Как не берегла Серафима, ее младенец схватил пневмонию. Серафима легла с Сашей в детскую больницу. Однажды Серафима вышла в туалет, оставив младенца одного. Других мамаш в палате не было. Все вышли после завтрака погулять по коридору.

Когда Серафима вернулась, Саши в кровати не оказалась. Серафима обыскала палату. Заглянула под все кровати, решив, что Саша упал и уполз. Но если он упал, то закричал бы. Стояла зловещая тишина. Серафима выскочила за дверь. Подбежала на сестринский пост.

Начались безрезультатные поиски. Ребенок, как испарился.

Вызвали полицию, дознавателя. Приехал Пантелей. По его предложению просмотрели записи камер видеонаблюдения. В указанное время произошли два сбоя. На сохранившихся видеозаписях криминального не нашли. Дети лежали одни, с мамашами. Мамаши гуляли по коридору. Ходил медперсонал.

Пантелей потребовал пересчитать младенцев, включая тех, кто находился в реанимации, недоношенных на докармливании, в кувезах. Счет остался прежним. Выходит, младенец по-прежнему находился в больнице. Просто его переложили в другое место.

– Сколько у вас персонала? – спрашивал Пантелей главврача.

– Около пятидесяти.

– Медсестры?

– Палатные и постовые работают сутки через трое, процедурные – в смену.

– Все надежные?

– В каком смысле? Раньше младенцы не пропадали.

– Сделайте хоть что – то!! – накинулась Серафима на главврача.

– Успокойтесь, мадам! – схватил ее за предплечья главврач. – Вся больница ищет вашего сына.

Главврач укоризненно посмотрел на Пантелея, будто бы его вина была в произошедшем. Серафима перехватила взгляд и тоже подумала, что виноват Пантелей.