Больно не будет
Шрифт:
Хорошо, что мы торопимся! И никто не настаивает на том, чтобы перекусить. Я накидываю кофточку поверх сарафана, расчесываю волосы, хватаю сумку и спускаюсь вниз.
За пару минут до этого, когда выключала свет в кухне, бросила беглый взгляд на Ярика, он сидел на полу, оперевшись о гарнитур спиной, и смотрел в телефон.
Кошмар, просто кошмар.
Шоу отличное, все смеялись до слез, лишь у меня одной нервно дергались губы. Я написала Ярославу, чтобы захлопнул дверь, созвонимся завтра, он прочитал, но ничего не ответил. На обратном
Поблагодарив за вечер, я, наконец, выхожу из машины и спешу в подъезд. Закрываю за собой дверь, включаю свет в коридоре, потом в ванной. Мою руки, скидываю на пол кофточку, следом сарафан. В одном белье, перед тем как принять душ, направляюсь на кухню, чтобы включить чайник, и едва не вскрикиваю, когда вижу Ярослава сидящим на полу в той же самой позе, что я его и оставила.
— Ярик! Что ты здесь делаешь?! Я думала, ты уехал!
Он что, все это время находился здесь один и в темноте? Ярослав поднимается на ноги.
— Три с половиной часа, Катя. Ты попросила время отделаться от этих двоих, и ушла на три с половиной часа.
— Я написала тебе сообщение, чтобы ты захлопнул дверь, — мне ужасно не по себе. Его глаза отрываются от моих, Ярослав быстро окидывает взглядом мою фигуру, и я инстинктивно закрываюсь руками, понимая, что стою перед ним в трусах и лифчике. Разворачиваюсь и спешу обратно в ванную, заматываюсь полотенцем, он следует за мной.
— Ты считаешь, что все в порядке? — спрашивает он. — Это нормальная ситуация? Упереться на ночь глядя непонятно с кем?
— Яр, это не непонятно кто. Ты их не знаешь, но это лучший друг моего бывшего жениха и его девушка. Они должны были быть свидетелями на моей свадьбе.
— Я думал, твоя лучшая подруга — Надя.
— Да, но Митя отказался без Люси, и пришлось… — я качаю головой. — Да какая теперь разница! Свадьбы все равно не будет. Я хотела сказать, что они друзья, приехали поддержать меня.
— Больше они тебе не друзья, Кать, — говорит Ярослав спокойно, но не без претензии. — Скоро вы навсегда перестанете общаться. И сейчас тебе не следовало с ними никуда ходить.
— Ярик, пожалуйста. Я не привыкла, чтобы мне кто-то указывал, куда я могу ходить, а куда — нет, — я не опускаю глаза и не отступаю, давая понять, что со мной нельзя разговаривать в подобном ключе. Возможно, он привык отчитывать других, но со мной так не получится.
Яр всплескивает руками, он не грубит, скорее неприятно удивлен до глубины души.
— Ка-ать, — тянет. — Это друзья Фишера, а не твои. Я тебе не указываю и не запрещаю, но очевидно, что нужно выбирать.
— Кажется, ты обещал на меня не давить. Я выбор сделала. И, кстати, раз уж мы об этом говорим: Юра — хороший человек, я бы не хотела, чтобы ты когда-то еще позволял себе обзывать его, унижать или что-то в этом роде. И ты обещал дать мне время все уладить.
— Хорошо, — соглашается он. — Понял, — выплевывает это слово. Не знаю, что именно Ярослав Богомолов понял, но он разворачивается и направляется к входной двери.
Молча обувается в прихожей,
Поэтому я просто выжидаю, ловлю знаки.
— Спокойной ночи, — говорит он ровно. Без надрыва, обиды, но и без привычной теплоты, которой мне в эту секунду безумно не хватает. И я, кажется, мгновенно начинаю вянуть без согревающих лучей своего термоядерного солнышка.
— И тебе, — отвечаю я. Он уходит, я закрываю дверь на замок.
Вот и первая ссора. Кажется, он все же живой человек, которого тоже можно расстроить и обидеть.
Глава 21
Наши отношения с Юрой длились уже полгода, когда он узнал, что переезд возможен.
Фишер с самого детства знал, что у него есть возможность получить двойное гражданство, еще в школе несколько раз навещал родственников в Мюнхене, учил язык. Много лет его семья категорически отказывалась от самой идеи переезда, они и здесь неплохо жили. Затем Фишеры передумали, начали заниматься документами, что оказалось долгой песней. Но в итоге все сложилось.
Я восприняла новость спокойно. Поплакала, конечно, но что мне оставалось? Человек сам решает, как строить свою судьбу. Я никогда не считала, что моя жизнь напрямую зависит от мужчины, не боялась остаться одной. Мне было очень хорошо с Юрой, в том числе в постели, что бы он там себе ни думал из-за необоснованного комплекса, рожденного навязанными глупыми стандартами. Но я знала, что смогу жить дальше без него, и ни в чем парня не обвиняла.
Возможно, моя поддержка вкупе со смирением и стала последней каплей. Юра вдруг объявил, что без меня никуда не поедет.
Его родители приехали к моим, и мы до поздней ночи сидели за столом вшестером, обсуждали ситуацию.
Поначалу мне было очень страшно оказаться в новом месте без родственников, друзей, профессии и всего, к чему привыкла. Быть полностью зависимой от мужа и его семьи, зная на немецком буквально пару фраз.
Но постепенно я пришла к тому, что ради любимого человека можно рискнуть. Это же Юра! Чего можно бояться? И я решилась пожертвовать всем, что раньше составляло мою жизнь. Семья — это самое главное в жизни человека, и я очень хочу создать свою собственную семью. Настоящую, крепкую. С любимым человеком. Родить от него детишек, любить их всем сердцем.
Подруги то и дело подкалывали, что я особенная, раз Юра забирает меня с собой, как принц принцессу в сказку. Но на самом деле я никакая не особенная — простая и обычная. С банальными мечтами и планами на жизнь. С типичной не слишком хорошо оплачиваемой профессией. И мало кто понимает, почему я так сильно радуюсь успехам своих учеников! Как много мне дает благодарность их родителей. Некоторые мамы плачут, когда видят результат нашего с дошколятами упорного труда. Когда дети начинают говорить и крепнет надежда на их нормальную полноценную жизнь!