Большая игра

Смит Дэн

— Я тоже надеюсь. Плыви за мной.

— Хорошо, — ответил я, и мы снова нырнули под воду и поплыли внутрь самолета.

Мне чудилось, что мы попали в иной, страшный мир. Светодиодные ленты, протянутые вдоль коридоров, окрашивали воду в тусклый красный цвет крови. Они то загорались, то выключались, иногда неожиданно вспыхивали зеленым или желтым светом, но через секунду снова гасли.

Слабое течение несло с собой всякого рода вещи. Сумки, портфели и бумаги медленно проплывали мимо, как в невесомости. Один ботинок. Пиджак, колыхающийся

как медуза. Декоративная подушка, что поднялась из глубины и проскользнула мимо меня странным доисторическим зверем. За раскачивающимися дверьми виднелись пристегнутые к креслам мертвые тела. Их руки ужасающе покачивались, а волосы опутывали головы, как водоросли. Темнота скрывала и другие, странные силуэты, притаившиеся в глубине, как подводные чудища.

Всякий раз завидя просвет между водой и потолком, мы выныривали на несколько секунд, чтобы глотнуть спертого воздуха и снова уйти под воду, пробираться сквозь дебри дрейфующих предметов. Мы продвигались все дальше и дальше, поднимаясь по белым от россыпи бумаг коридорам, протискиваясь сквозь дверные проходы. В сильно накренившемся самолете все казалось повернутым под непривычным углом, и я порой не понимал, где верх, а где низ. Местами в воде плавало столько хлама, что висевший за спиной лук увязал в нем, так что я решил снять его и взять в руку, чтобы плыть побыстрее.

Каждый раз, ныряя после короткой передышки, я думал, что этот раз — последний. Что мы заплывем в тупик, перед глазами потемнеет, вода зальется в легкие, и мы потеряем последнюю надежду выжить.

— Почти добрались, — сказал президент, когда мы в очередной раз вынырнули отдышаться.

Я посмотрел на его лицо в тусклом свете и молча кивнул.

— Ты в порядке? — спросил президент.

Я снова качнул головой.

— Страшновато, да?

— Ага.

— Осталось немного. Готов?

Я глубоко вдохнул и хотел снова кивнуть, как что-то ударилось о мою ногу. Я тут же попытался оттолкнуть невидимый предмет ногами и руками и, запаниковав, поднял тучу брызг и налетел на президента. Перед глазами возникли жуткие картины: монстры из глубин и те неясные силуэты в темной воде самолета.

— Все хорошо, — попытался успокоить меня президент. — Все хорошо.

Но я едва мог разобрать его слова. В ушах у меня пульсировала кровь, и я пытался избавиться от этого наваждения, яростно колотя по воде, заполняя брызгами маленькое безводное пространство.

— Уберите это от меня! — взмолился я, прижимаясь спиной к президенту. — Уберите!

Пытаясь высвободиться, я оттолкнул президента к стене и нечаянно выпустил лук.

В эту секунду я увидел лицо.

С тихим всплеском на поверхность всплыло тело.

Открытые глаза женщины смотрели прямо на меня. Но я точно знал, что она мертва. На лбу у нее чернело отверстие от пули. Оно было чистое, без крови — вода все смыла. Течение качало волосы женщины, от чего она казалась живой.

— Не смотри на нее! — Президент взял меня за плечи. — Не смотри.

Я повернулся и поглядел

на президента, но перед глазами стояло лицо женщины. Я знал, что она здесь, у меня за спиной.

— Просто дыши, — успокаивал меня президент. — Глубже дыши, ровнее. Осталось немного. Еще один салон переплыть, а там — ступени на верхнюю палубу.

— Вы знали ее? — немного успокоившись, спросил я президента.

— Ее звали Патриция Янг. Она была ведущим специалистом… Мы сейчас как раз в отсеке моего личного состава.

— Ее застрелили?

— Да, похоже, Моррис тщательно заметал следы.

Президент снова посмотрел на меня.

— Готов плыть?

— Я лук уронил.

— Оставь его.

— Не могу!

— Он тебе больше ни к чему.

— Я должен его найти! — Внезапно лук стал для меня действительно что-то значить. Он был единственным напоминанием о папе и о доме.

— Вы его видите? — Я посмотрел в мутную воду.

— Брось его, Оскари. Ты ведь…

Я занырнул в темноту. Течение натолкнуло на меня тело убитой, ее ноги снова ударились мне в бок, но я стиснул зубы и начал искать лук. Моим долгом было вернуть его домой. Во что бы то ни стало.

Широко расставив руки, я поворачивался из стороны в сторону в надежде отыскать лук, хотя шансы мои были невелики. Каждую вещь, которой касались пальцы, я ощупывал и отбрасывал прочь, пока не натолкнулся на него. Лук застрял на самом дне, зацепившись за что-то.

Я поднялся, чтобы глотнуть воздуха, и снова нечаянно потревожил тело женщины. Набрав полную грудь воздуха, я нырнул еще раз. Я нащупал на дне лук и попытался его освободить, но один конец лука придавило креслом, которое я, видимо, сдвинул, когда запаниковал. Я уперся плечами в стену, а ногами — в кресло и попытался сдвинуть его с места. Сначала ничего не вышло, но потом оно покачнулось, и высвободившийся лук поплыл прочь от меня. Я развернулся, крепко схватил его и поднялся из воды.

— Теперь готов плыть?

Я подался в сторону и кивнул:

— Пора выбираться отсюда.

Мы снова набрали воздуха и нырнули, но на этот раз я знал, что за темные силуэты спрятаны во мраке: это тела людей, которые летели на борту. И их там гораздо больше, чем можно представить. Где-то в темноте трупы мужчин и женщин дрейфуют между бумаг, ручек и потерянных туфель.

И чудится, что, когда мы плывем мимо, все они тянутся схватить нас своими мертвыми руками.

Президентский самолет

Выбравшись, наконец, из воды, мы не стали останавливаться. Мы шли вперед, подгоняемые ощущением, что Хазар и Моррис дышат нам в затылок.

— Сюда! — скомандовал президент, и я пошел за ним, с трудом волоча ноги вдоль коридора, оставляя мокрые следы на дорогом ковре. Самолет трещал и скрипел, будто в предсмертной агонии.

Мы прошли комнату переговоров, в центре которой размещался овальный стол, а вокруг валялись перевернутые стулья и кипы бумаг.