Большая игра
Шрифт:
Мне показалось, что из-под стола торчат чьи-то ноги, но я отвел глаза и уставился в спину президента. Когда мы вышли из комнаты, он плотно закрыл за нами массивную дверь и повернул ключ в замке.
— Здесь мы будем в безопасности. — Президент вытер лицо и отжал ладонью воду из рукавов рубашки.
— Даже если они попадут в самолет, то через эту дверь им не пройти. Она специально укреплена на случай нападения террористов. — Президент печально улыбнулся. — Теперь ты, Оскари, на моей территории.
Я кивнул в ответ и тоже отжал промокшую насквозь одежду.
— Там
Я отряхнул руки от воды и пошел следом. Заглянув по дороге в медкабинет, я чуть не врезался во внезапно остановившегося президента.
— А вот и наш путь к спасению, — сказал президент, дотронувшись до большой двери слева от нас. Надпись вокруг красной ручки велела «повернуть, чтобы открыть».
— Через нее и выйдем, когда понадобится. Видел когда-нибудь, как президент США спускается из своего самолета и машет толпе?
Я отрицательно покрутил головой.
— Что, ни разу не видел по телевизору?
Я снова крутанул головой.
— Что ж, — вздохнул президент. — Это та самая дверь, из которой он… то есть я выхожу. И сегодня утром тоже должен был… — он прервался. — Ну ладно, делу — время. Иди за мной.
Президент открыл дверь справа от нас, и мы вошли в его офис.
— Был когда-нибудь в Белом доме?
— Нет.
— Значит, теперь побывал. В этом кабинете я все равно что в Белом доме.
Темный дубовый стол в дальнем углу кабинета стоял на месте, но на нем было пусто. Документы, папки и ноутбук, которые, судя по всему, раньше там лежали, рассыпались по коричневому ковру и кожаному угловому дивану, стоявшему напротив. Президентское кресло валялось рядом, как убитое животное, задрав лапы на колесиках к потолку. На стене висел сине-золотой герб Америки. Портьера была отодвинута к краю, но через опущенные заслонки иллюминаторов в комнату почти не проникал свет. В кабинете пахло деревом, кожей и роскошью.
— Посмотри там, — президент указал на диван. — Может, найдешь мой сотовый; от этого — никакой пользы. — Он достал из кармана телефон охранника и откинул его в сторону.
Зайдя за стол, президент начал судорожно выдвигать ящики. Из отверстия над его головой болталась желтая кислородная маска. Закрепленная на тонкой пластиковой трубке, как на паутинке, она то и дело подпрыгивала и раскачивалась, когда ее задевал президент. Такие же маски свисали и рядом со мной, над диваном.
Я внимательно перебирал бумаги и папки, откладывая их прямо на пол, пока не заметил завалившийся между диваном и подушкой черный смартфон.
— Нашел!
— Молодец!
Президент обогнул стол и забрал у меня телефон. Он нажал кнопку включения, и экран засветился.
— Ну же? Ну? — торопил он свой мобильник. — Нет сигнала.
Президент поднял вверх руку, повертел в воздухе аппарат, потом швырнул его в сторону и со злостью пнул стол.
— Черт возьми! Почему у меня нет спутникового
— Что теперь будем делать?
— Что делать? — Президент с силой потер лицо. — Что будем делать? Думай, думай. Точно! Идем наверх. Центр связи и кабина экипажа. Это наш последний шанс вызвать спасателей. Скорее, Оскари!
Мы вернулись в коридор и пошли в обратном направлении. Поднявшись по лестнице, мы оказались в центре связи, где, несмотря на угол, под которым приземлился самолет, все столы стояли ровными рядами вдоль стен. Не считая этого, в комнате царил полный хаос. К крышкам столов прилипло сгоревшее оборудование, все экраны компьютеров были разбиты, будто их нарочно повредили. Из мониторов торчали куски пластика и напоминавшие кишки связки проводов. Остальная электроника и пять больших офисных кресел лежали у противоположной стены, прикрывая собою, как мне показалось, груду мертвых тел. Пол устилали разбросанные листы бумаги и несколько ноутбуков с изуродованными экранами. Желтые кислородные маски, спускавшиеся с потолка, покачивались из стороны в сторону. Острый запах гари разъедал глаза.
Президент встал рядом и осмотрел кабинет. Он покачал головой и уперся рукой в стену, будто не мог больше держаться на ногах.
— Ничего не уцелело, мы не сможем позвать на помощь.
— А почему лампочки еще горят? — удивился я.
— Аварийное питание, скорее всего. Это не простой самолет. Корпус в десять раз прочнее, чем у пассажирского аэробуса. Такой, что ядерный взрыв с земли его не покоробит. Все окна бронированы, вражеские радары самолет не видят; есть осветительные снаряды, чтобы сбить прицел у ракетниц врага, инфракрасные излучатели, чтобы вывести из строя их систему наблюдения….
— Так почему такой самолет сбили?
— Сложно сказать. — Президент нахмурил брови. — Только одно объяснение идет на ум: Моррис взломал систему. На борту летело двадцать шесть человек экипажа. Моя охрана, команда помощников… всего около сорока человек, и все мертвы. Он просто пустил их в расход. И такого предателя я считал своим другом… Возможно, он прав, и у президента не может быть друзей.
— Я — ваш друг.
— Верно, Оскари. И ты доказываешь мне свою дружбу даже слишком часто. Пойдем-ка к кабине экипажа, может, там повезет.
Перешагивая через обломки компьютеров, президент вышел в соседнее помещение. Он сообщил мне, что это кают-компания, но я не смотрел по сторонам, не хотел больше видеть трупы. Мы пересекли зал и вошли в кабину пилота.
До сих пор я был уверен, что такой махиной управлять должны из кабины в разы больше той маленькой комнатки, в которой мы оказались. За креслами пилотов поместились только миниатюрный столик да два стула, больше ничего.
Из-за того, что самолет остановился на мелководье у крохотного острова, нос его был приподнят, и через большое огибавшее кабину окно было хорошо видно озеро, с какой стороны ни посмотри. Если приглядеться, то слева от нас, вдалеке, можно было рассмотреть берег, но мне он казался просто черной полосой.