Большая книга одесского юмора (сборник)
Шрифт:
– Так они перепутали! Короче, это не важно. В милиции разберутся. Там у меня друзья – опытные криминалисты.
– Ха!.. Слышишь!.. Криминалисты! Да я этим криминалистам и так каждый день половину своей выручки отдаю, так я еще должен им драгоценности!.. Рита, домой!..
– Хорошо! Уходите!.. Но тогда мы пойдем за вами, узнаем, где вы живете, а потом я уже обращусь не в милицию, а совсем наоборот. Понимаете? Там у меня, между прочим, тоже друзья имеются. Причем еще больше, чем в милиции. И вот когда эти страшные люди узнают, какие сокровища вы прячете у себя на квартире…
– Ах, вот оно
– Ну и прекрасно! – отвечает ему папа из культурной семьи. – Плевать я хотел на то, что вы там поняли, но только драгоценностей я вам не отдам.
– Ну так не доставайся же оно никому! – кричит тогда первый папа и, достав из кармана перстень, цепочку и портсигар, бросает все это в море…
Тут уже всем становится нехорошо – и маме непослушного мальчика, и папе послушного, и только мама послушного в этот момент приходит в себя и говорит:
– Какие же мы все-таки глупые люди! Ну почему нельзя было договориться, взять эти драгоценности, продать… я знаю кому, а деньги поделить поровну. На пятерых.
– Как это на пятерых?
– Ну мне, моему мужу, вам, вашему мужу и нашему сыну Павлику.
– Минуточку, а как же наш Ленчик? Он тут, можно сказать, в поте лица, дрожа от холода, все это откопал!..
– Ах да, извините, я про него не подумала. Хорошо. Его можно тоже как-нибудь поощрить. Например, скинуться всем пятерым и купить ребенку мороженое…
– Да, по-идиотски все получилось, – говорит папа непослушного мальчика. – И я что-то погорячился. Слушайте, а может, все еще можно достать?! По-моему, я не так далеко закинул…
И тут все взрослые, на ходу сбрасывая одежду, бросаются в море, куда, как они говорили, их за миллион не затащишь, ныряют в него и, дрожа и синея от холода, начинают вытаскивать оттуда на берег всякие там голыши, арматуру, а также вставные челюсти, потерянные курортниками во время купального сезона.
Тем временем становится совсем уже холодно, и оба мальчика, послушный и непослушный, прижавшись друг к другу, сидят на берегу и думают о том, что этих взрослых, оказывается, вообще слушать нельзя, а значит, в предстоящей им жизни, такой непонятной и удивительной, придется рассчитывать исключительно на себя…
Звезда Одессы
Была такая передача на Центральном телевидении, «От всей души» называлась. Душераздирающие истории из счастливой жизни советских людей. Например, родители, которые лет тридцать назад в порыве трудового энтузиазма так и не успели забрать своего ребенка из родильного дома, встречались с ним наконец прямо на глазах у изумленной публики. Или еще что-нибудь. Короче, «Плачьте с нами, плачьте как мы, плачьте лучше нас» – называлось это в народе.
Была такая передача и на одесском телевидении. Называлась она «Родной завод – судьба моя». Разница состояла в том, что «От всей души» готовило пятьдесят человек, и над ней плакала вся страна, а «Родной завод…» готовил
– Ты понимаешь, старуха, – суетился однажды Рафаил, подсовывая Лилии какие-то скомканные листы бумаги прямо перед ее выходом на сцену. – В этой передаче у нас два героя. Но я успел написать только про одного. И в этом как раз весь кайф. Понимаешь? Потому что про второго героя вообще ничего писать не надо. У него точно такая же биография, как и у первого. Короче, люди всю свою жизнь прошли вместе. Так сказать, рука об руку. Учеба, работа, война… Юность, молодость, зрелость… А они неразлучны, как эти… ну, сиамские коты. То есть близнецы… В общем, кому я это рассказываю?! Вперед! На сцене сообразишь…
И Лилия Степановна шагнула на сцену заводского клуба, где уже были включены телекамеры и публика доставала носовые платки, готовясь в ближайшие полтора часа нарыдаться, как на похоронах любимого родственника.
– Баллада о неразлучных друзьях! – с чувством произнесла Лилия.
В зале послушно всхлипнули.
– Сидят у нас в первом ряду два человека, – продолжала ведущая, – Иван Иванович Иванов и Петр Петрович Петров. И вот повезло же людям. Казалось бы, два человека могли прожить две жизни, а прожили всего одну. В тридцать втором году Иван Иванович закончил профтехучилище при вашем заводе и стал машинистом домны. И в том же тридцать втором закончил это училище Петр Петрович.
– Нет, нет! – закричал из зала пожилой мужчина. – Я это училище не заканчивал, я тогда в другом училище обучался. В музыкальном. И не по классу домны, а по классу домры!
– М-да… – произнесла Лилия Степановна. – Так что в юности нашим героям так и не удалось повстречаться… Но настала индустриализация! И по призыву комсомола пришел на ваш завод и встал у горячей домны молодой домнист Иванов. И рядом с ним плечом к плечу встал молодой домрист Петров…
– Да нет же! Нет!.. – опять закричал из зала тот же мужчина. – Не вставал я ни у какой домны. Я тогда в ВОХРе работал охранником. И не на этом заводе, а на кондитерской фабрике. Там как раз воровать начали понемногу, так нас комсомол бросил на усиление…
Лилия Степановна метнула огненный взгляд за кулисы, но Рафаила уже и след простыл.
– Да… – произнесла она. – В общем, и в молодые годы Иван Иванович и Петр Петрович так и не узнали друг друга. Но настал час великих испытаний! Война!.. И в первые же часы этой лихой годины пришел на фронт добровольцем Иван Иванович Иванов. И надо же так случиться, что в тот же полк, и тоже добровольцем, пришел на фронт Петр Петрович…
– Да не приходил я ни на какой фронт! Тем более добровольцем! – уже просто застонал из зала Петр Петрович. – Меня вообще от армии освободили по состоянию здоровья. Я же на этой конфетной фабрике белую горячку получил. От сильного переедания шоколадных конфет с ликером…