Большая книга перемен
Шрифт:
– Кто вы? – спросил он.
– Неважно. Значит, теперь резюме: если ты еще раз попробуешь купить пистолет, или гранаты, или танк, не знаю, что ты там придумаешь, второго разговора уже не будет. Пресечем сразу. Есть вопросы?
Володя промолчал.
– Вот и хорошо, – одобрил голос. – До свидания.
Володя отдал мужчине трубку. Тот спросил:
– Пешком дойдешь или подвезти?
– Пешком. Нет, подвезите.
И тут Володя узнал его. Это родственник Костяковых. Володя видел его на фуршете после спектакля – в доме Павла
Мужчина ехал по пустому городу с большой скоростью – видно было, что привык к лихой езде. Он резко, почти не снижая скорости, сворачивал к улице, где дом Володи, выкручивая руль влево, и тут Володя прыгнул на него и стал крутить руль еще левее. Машина приподнялась на два колеса, стала заваливаться, но мужчина, двинув локтем Володю в лицо, сумел вернуть руль в прежнее положение, не снижая скорости, машина, косо летя вперед, выровнялась, грохнулась об асфальт, подпрыгнула, только после этого мужчина начал притормаживать и остановился в нескольких сантиметрах от грузовика, стоявшего возле тротуара.
Володя сидел, закрыв лицо руками – от удара локтем сразу пошла кровь.
– Добавить? – спросил мужчина.
Володя промолчал.
– Выходи. Моя бы воля, придушил тебя на месте. Иди отсюда, пока я добрый.
Володя вышел.
Пошел к своему дому.
Оглянулся: мужчина говорил с кем-то по телефону.
Докладывает, сволочь.
Вернувшись домой, Володя выпил сразу два стакана водки.
Достал фотографии Даши, стал рассматривать.
Был весь мокрый – жара, наверное?
Понял, что плачет. Никогда не знал, что можно так плакать – не переставая, будто слезная жидкость не кончается в организме.
Он пил, плакал, ему становилось все тяжелее, но эта тяжесть уже не была мертвой, безысходной. Он понимал, что сможет теперь с этим жить.
60. ЦЗЕ. Ограничение
____ ____
__________
____ ____
____ ____
__________
__________
Активно принимайтесь за дело, но, разумеется, помня о необходимой предусмотрительности.
Степан Никитович Угольщиков, председатель комиссии по судебно-психиатрической экспертизе, человек опытный и осторожный, позвонил следователю Рябинскому:
– Вы тут нам человека прислали, Немчинова, что нужно-то?
– Экспертиза нужна.
– Это ясно, а что нужно-то?
– Нужны результаты экспертизы.
Странный какой, подумал Угольщиков.
Спросил:
– А в чем обвиняется?
– Не обвиняется, а подозревается. Идет расследование.
– Нет, но что он сделал, убил
– Вообще-то вы не имеете права задавать такие вопросы и вообще звонить мне. Ваша цель – определить степень вменяемости, правильно?
Совсем чудак, подумал Угольщиков.
– Вы новенький, наверно? – поинтересовался он.
– Это имеет значение?
– Да нет, я так.
Комиссия – это только так звучит. На самом деле весьма часто проводит обследование один человек, а остальные подписывают. Нехватка кадров, не так просто всех собрать, у каждого своя работа.
Угольщиков в присутствии милиционера, который привез Немчинова, сначала попросил его ответить на вопросы стандартного теста, потом показывал пятна Роршаха, ему довольно быстро стало ясно, что обследуемый – человек вполне здравый.
– Вы что сделали-то? – спросил он.
– На свадьбе напился, буянил, саблей махал.
– Саблей? Откуда взяли?
– Жениху подарили.
– Вы всегда такой буйный, когда выпьете?
– Нет. Просто… Вообще-то у меня бывает в последнее время – как затмение какое-то. Наверно, после того, как по голове настучали.
– Вас били по голове? Когда взяли в милицию?
– Нет, раньше. Я даже к знакомому врачу ходил, томографию делал магнитно-резонансную. Гематома небольшая, а так все в порядке.
– Следователю результаты томографии предоставили?
– Нет.
– Зря. Обязательно предоставьте и проследите, чтобы подшили в дело и пронумеровали. То есть на вас после этого как бы находит?
– Да.
– Типичный посттравматический синдром. Скажите своему адвокату, пусть на этот синдром все и валит. Состояние аффекта. То есть, будучи вменяемым, в определенных ситуациях вы свои действия не контролируете.
– Только не надо этого писать. Я не хочу, чтобы считали, будто мне кровь в голову ударила. Я все делал сознательно.
А человек-то, пожалуй, все-таки со странностями, подумал Угольщиков. Ему явно подсказывают, как избежать ответственности, а он говорит: сознательно.
За эту ниточку можно было бы ухватиться и обнаружить какой-то тайный невроз, но Угольщикову не хотелось возиться.
Он взял бланк и стал его заполнять. Обследуемый психическим заболеванием не страдает, душевнобольным не является, патологической склонности к фантазированию не обнаруживает – и т. п., а потому участвовать в проведении судебно-следственных действий может.
Походив по кабинетам, поставив подписи других членов комиссии и печать, Угольщиков вручил бумажку милиционеру и отправил его и Немчинова обратно в изолятор.
Через час он был отпущен Рябинским на основании подписки о невыезде, а Шуру еще до этого отпустили по распоряжению прокурора, которое Гера не мог, да и не хотел оспаривать. Он подумал, что, пожалуй, его опасения напрасны: Шура, чувствуя сильную защиту, не догадается скрыться.
Петр Чуксин, как и ожидалось, на допрос не явился.