Большая книга ужасов – 35

Некрасова Мария Евгеньевна

Сонный мальчик сразу проснулся и захихикал, мама перехватила его взгляд, увидела скворца и тоже заулыбалась. Ярик понадеялся на отца, но и тот не спешил брать на себя смертный грех: отложив газету, он с любопытством наблюдал полет воришки и хоть бы чуть-чуть нахмурился.

– Гнев! – Ярика раздражало, когда что-то не получалось, как следует. А, между нами, не получалось довольно часто.

Скворец-искуситель взмыл к потолку и, то ли от натуги, то ли задумал так, метко испортил чай главе семейства.

Хохот вырвался из окна, из которого минуту назад сочились гордыня

и зависть. Хотел добавить гнев, а сделал только хуже.

– Все паясничаешь? – Деликатный, деликатный Васька, он всегда делает вид, что не верит в бездарность Ярика. Притворяется дурачком, якобы думает, что Ярик специально косячит, потому что хочет дурачиться, а не работать. Хотя в душе, конечно, Васька все понимает. Ходит за Яриком, как за маленьким, исправляет его ошибки.

– Я не хотел...

– Оправдывайся! Такую гордынку загубил! Папаша-то на днях получил новую должность и уже собрался избавляться от некоторых друзей по такому случаю. Увидел скворца, что-то свое вспомнил, смягчился...

– Вижу, – проворчал Ярик и зачем-то добавил: – Шестьдесят семь, один ребенок, татуировка на плече сторожа: «Коля».

– Ладно, – вздохнул Васька, – должен будешь. – И сам приказал:

– Гнев!

Где-то внизу взвыла сигнализация, другая машина подхватила, за ней – третья, четвертая... Какофония разных сигналов оглушила двор. Гнев хлынул из каждого окна: из новостройки, из всех окрестных домов и, кажется, даже с соседней улицы.

– Ну вот, другое дело, а ты все паясничаешь! – Васька самодовольно тасовал карты. – Играем?

Васька хороший друг, – для демона, конечно, – но в карты всегда жульничает. Вот только раздал, а у самого уже четыре туза – думает, что Ярик не видел, как он тасует.

– Пересдай.

– Извини. Я первый раз, честно! – Если Васька так говорит, значит – точно вчера жухлил. А Ярик задумался и не заметил, продул этому Ваське драгоценные полпуговицы. Для человека пуговица, может, и пустяк, но не для демона. У тех, кто знает цену всему на свете, вообще странные ценности.

Пересдали. Васька зашел с пиковой шестерки – точно видел, что у Ярика пик нету и один-единственный мелкий козырь. Пришлось взять. Уличать его в жульничестве второй раз было бессмысленно: Ярик не видел, и Васька отбрехается только так.

– Не передумал насчет плоти? – Васька понял, что Ярик его подозревает, и теперь заговаривал зубы. Ярик покачал головой и с двойной бдительностью уставился в карты. Но игра не затягивала, а Васькин вопрос прозвучал так до обидного буднично, как будто это легко – обрести плоть. Да если бы только обрести – в ней еще и жить придется! Болезни, голод и обязательное утреннее приготовление кофе, когда надо бежать по делам – вот что такое эта плоть. Но кто бы подсказал иной путь...

Нет, в аду хорошо кормят (кормили бы, если бы демоны чувствовали голод), но Ярик за несколько лет так и не свыкся со своим статусом. Не научился хитрить, искушать, даже к пеклу толком не привык. Он, как и все, поначалу думал, что это какая-то канцелярская ошибка и ему не место в аду. Но эти все быстро освоились, а вот Ярик – не смог. Не прижился. Даже из друзей нажил только

Ваську, хотя такие мелкие демоны, как они, обычно ходят стайками.

Ярик хотел второй попытки. Пройти жизнь земную еще раз, да так, чтобы не оказаться после опять в аду. Ну или просто пожить на земле, хоть лет пятьдесят, без ежедневной работы и стыда за свою бездарность. Но чтобы демону попасть на землю, надо здорово провиниться. История со скворцом – обычный рабочий косяк, Гамигин и не заметит.

– Не передумал. – Ярик взял карту, и радостный Васька тут же насыпал ему еще. – Не место мне в аду, Вася, смотри какая здесь красота. – Он повел рукой, показывая на крышу, новостройки и застиранные ползунки на балконе. Но Васька видел только ползунки.

– Дурь, – авторитетно заявил он, побивая туза семеркой. – Блажь, с жиру бесишься. Начало века, все сами не свои. Аббадон знаешь, что учудил? Хочет свою армию на контракт перевести: сто пуговиц в год рядовым, триста – младшим офицерам. Значит, опять жди инфляции, а у меня все сбережения в Асмодей-банке...

– Убери. – Ярик подковырнул Васькину семерку. Достал он со своим банком. – Пока реформа-инфляция, давно бы все снял да вложил в дело.

– Нет у меня никаких дел, – погрустнел Васька, но семерку не убрал. – Оставайся, вместе что-нибудь придумаем! – Он быстро скинул карты в отбой, и Ярик не успел его остановить.

– Опять ты!.. Ладно, Вась, вопрос уже решен, и вариант я придумал беспроигрышный. Тебя с собой не зову...

Васька не понимал этой затеи с плотью и раем после земной жизни: «Да что там делать, в раю, да скука смертная и компания нудная». А Ярику банально хотелось в небо. Мечты о полете, они ведь не только у людей случаются. Хотелось видеть облака, и человечков-блох, и дома-коробочки. Хотелось ветра и добрых дел. Ярик и на крышу-то за этим полез, а уж как пришлось уговаривать Ваську!

Да дело даже не в высоте. Просто Ярик чувствовал, что чужой в своей компании. Делает зло без особого удовольствия, даже гнев вызвать толком не может. Даже в карты жульничать не научился. Вон, Васька, он же не из вредности Ярику пик не раздал! Просто у демонов это часть игры: кто кого пережульничает, перехитрит. Игра же так и называется: «Дурачок». А Ярик так и не научился жухлить. Васька еще подыгрывает ему, убогому. Но полпуговицы просто так не простит, карточный долг – это святое.

– Не-не! – Васька замахал руками, подкидывая к восьмеркам валета. – Этого еще не хватало! Хочешь под плотью сгнить – твое дело, а меня в это не впутывай. Если Гамигин узнает...

– Отправит меня прямо на землю! – рассмеялся Ярик. – Ну или испепелит...

– Вот-вот! – Васька назидательно погрозил пальцем и подкинул еще одного валета. – Оно тебе надо? – Он сощурился от солнца и проворчал еще что-то о мозгах. Ярик же почти наслаждался. Жар от утреннего солнца был не больше, чем у них в аду, лицо приятно припекало, ну если бы у Ярика было лицо. Тополиный пух – майский снег радостно забивался в ноздри. Ну, если бы у Ярика были ноздри. Горячая от солнца жесть на крыше жгла бы ступни и седалище, если бы, опять же, у Ярика было то и другое.