Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)

Арсеньева Елена

Галка приблизилась и вдруг чмокнула меня в лоб. Холодными сухими губами. Вот уж не ожидал.

– Выздоравливай.

И ушла.

И после нее еще долго висела неуловимая мелкая взвесь синего цвета. Пока Галка находилась в палате, я этого не замечал, а теперь видел – синева. Она некоторое время держалась в воздухе, перекатываясь, как алмазная пыль, а потом, когда внизу хлопнула дверь, рассеялась.

А я еще лежал на койке, смотрел в потолок, на паука. Здесь у меня

тоже есть паук, меня почему-то любят пауки. А в воздухе палаты еще долго висел запах. Холодный запах горькой майской черемухи.

Потом паук убрался.

Синий зуб. Это действительно синий зуб. Мы пошли в лес, нашли чудовищный гриб, обладающий мощнейшим нейротоксином, его сок попал нам на кожу, отключил чувства и разрушил мозг, и теперь мы лежим в перманентной коме. И видим сны, преимущественно страшные. Я стряхнул сок быстро, а вот Галка промедлила…

Я достал из-под подушки дневник. То есть не дневник, тетрадь, описание того, что со мной случилось. Правда, моя тетрадь отличается от тетради моего прадеда, она не в клеенке, обложка бумажная, а страниц девяносто с лишним. Писал мелким почерком, в каждую строку, труда потрачено…

Труда, одним словом, потрачено. Только непонятно зачем.

Сел в кровати. Голова нормально, не болела, не кружилась, хорошо. А еще хорошо, что не стал вбивать всю эту историю в компьютер, по старинке работал, от руки.

Она в чем-то права. Галка. Чем меньше про это будут знать, тем лучше. Я не хочу, чтобы кто-нибудь нашел мой дневник. Чтобы захотел узнать, почему Козья Речка течет в разные стороны. Узнать, куда исчезают люди. Узнать, что такое синяя осока.

Меньше знаешь – крепче спишь.

В больнице было пусто. Лето, отличная погода – кому охота болеть в такое время? В такое время хочется купаться, гулять и радоваться жизни. Поэтому коридоры были безлюдны, я прошел до лестницы, ведущей на задний двор, спустился.

Задний двор у больницы большой и неухоженный. Когда-то здесь цвел сад, потом он разросся и одичал, превратившись в настоящие джунгли, приют больничных курильщиков и прочих нарушителей режима. По поводу жары сад был пуст, я пробрался в дальний уголок и достал из-за пояса тетрадь.

Видимо, в промежутках больничной жизни язвенники и прочие остеопорозники баловали здесь себя вредной пищей, поскольку тут имелся небольшой мангал, а вокруг валялись обрезки от колбасы и шкурки от сала.

Сначала хотел поджечь всю тетрадку сразу, потом подумал, что, наверное, стоит по-другому. Стал вырывать по листу, комкать, так что через минуту в мангале собралась хорошая кучка. Поджег.

Бумага отчего-то горела не очень, пришлось подуть. После этого огонь

развеселился, и мне только оставалось, что подбрасывать в него смятые листы. Признаюсь, мне было жаль. Все-таки столько труда, почти неделя трудов, мозоль на среднем пальце наросла, как в начальной школе.

Но с другой стороны, я чувствовал и облегчение. Как будто с каждым листком приключившаяся со мной история превращалась в теплый воздух и вместе с ним рассасывался мой страх.

Когда сгорел последний листок, я поднял с земли прутик и размешал побелевший пепел. Все. Кошмар закончен.

И рассказ мой закончен. Точка. Я ставлю точку.

Я улыбнулся, набрал воздуха и дунул. Пепел взлетел и рассеялся в воздухе.

Кошмар не закончен. Возможно, он только начинается. Возможно, Галка права, время пришло…

У меня в голове вдруг возникла яркая выпуклая картина. Галка, которая не Галка, которая пропала, а потом вдруг вернулась ни с того ни с сего и… Не Галка. Галка свою маму любила, а эта…

Я не знаю, что случилось с Галкой. Наверное, она слишком близко подошла к черте, отделяющей наш мир от другого.

От того, где живут пропавшие без вести. Те, кто исчезает, навсегда заблудившись в солнечных днях. Те, кто решается пройти по тропкам, по которым не стоит ходить. По тропкам мира, где воздух синего цвета, мира, где растут синие грибы и течет Козья Речка. От того мира, где бродит странная и жуткая, похожая на ожившую ночь, тварь.

Галка скользнула туда, в мир синей луны, и вернулась оттуда. Я не знаю, что она видела там и кого там встретила. Не хочу знать. Но я видел.

Видел ведь, и это мне не почудилось, могу ручаться – в конце концов, я нахожусь в здравом уме и твердой памяти.

Я видел, как сегодня на запястье левой руки Галки вспыхнул ярко-красным коралловый браслет. Думаю, тот самый.

Да, тот самый. Еще вопросы?

Почему сейчас?

Почему Галка?

Почему?

Почему вдруг сейчас? Почему они ждали столько лет, жили там, за своей Козьей Речкой, и почти никого не трогали? И почему это изменилось сейчас? Может, Галка права? Самолеты, экстренная почта, все остальное? Мир стал мал и тесен, мир как никогда готов к тому, чтобы пасть.

Почему Галка? Откуда я знаю? Возможно, это как-то связано с нами. С нашей семьей. С исчезновением Полины и с исчезновением моего прадеда. Возможно, мы им подходим. Возможно, мы – это заблудившиеся они. Когда-то им стало тесно здесь, и они ушли к себе, в свою тихую прохладу, в свою Синюю Осоку. А сегодня они решили вернуться.

И теперь Синяя Осока…

Теперь она будет и здесь.