Большая Планета [= Во имя свободы]

Его звали Артур Хиддерс. Он был одет по земной моде и, если бы не длинные волосы и лихо закрученные усы, ничем не отличался бы от землянина. Он был сравнительно небольшого роста, 5 футов и 6 дюймов, и, казалось, состоял лишь из костей и мышц. Тонкие черты лица были слишком мелкие для большой круглой головы.

Он отвернулся от иллюминатора и уставился на старика Пианца с младенчески простодушным выражением.

– Это очень интересно, но не кажется ли вам, что вся затея. Хм, фатальна?

– Фатальна? –

С достоинством переспросил Пианца. – Я не совсем понимаю.

– Уже пятьсот лет, раз в поколение, Земля посылает комиссии на Большую Планету. Иногда комиссия возвращается. Чаще – нет. И в любом случае результаты равны нулю. Земля теряет людей, теряет деньги, раздражает местное население и ничего не добивается по сути.

– Вы правы, – серьезно кивнул Пианца. – Но на этот раз все пойдет по-другому.

Хиддерс поднял брови:

– А что, что-нибудь изменилось? Большая Планета? Или Земля?

– Изменились условия. – Пианца неуверенно оглядел каюту – пустая, если не считать застывшей в медитации Сестры Благодеяния. – Сильно изменились. Наших предшественников посылали. Скажем так, для очистки совести. Мы знали про убийства, пытки, террор – и надо было хоть что-нибудь делать. – Он печально улыбнулся. – Теперь на Планете появилось кое-что новенькое: Бэджарнум Бьюджулэйса.

– Да, да, я часто проезжал через его земли.

– На Большой Планете, вероятно, сотни не менее жестоких правителей, но Бэджарнум – вы это знаете – расширяет свою империю. И не только в пределах Большой Планеты.

– Да. То есть вы собираетесь расследовать Чарли Лисиддера?

– В общем, да. И мы можем это сделать.

На пороге каюты появился невысокий темнокожий человек. Он вошел стремительной походкой, все его движения были резкими, быстрыми и очень точными. Клод Клайстра, председатель Комиссии. Он оглядел каюту тяжелым, ищущим, почти подозрительным взглядом, подошел к иллюминатору, около которого стояли Хиддерс и Пианца, нашел прямо по курсу желтую звезду.

– Федра. Мы будем на Большой Планете через несколько часов.

Прозвенел гонг.

– Ленч, – сказал Пианца, с трудом скрывая облегчение. Клайстра направился к выходу и остановился, чтобы пропустить Сестру Благодеяния.

– Чудная, – пробормотал Пианца.

Клайстра рассмеялся:

– На Большой Планете все чудные. Именно поэтому они там и живут.

Если она хочет обратить их или присоединиться к ним – это ее право. И – за исключением манеры одеваться – такой вид чудачества сделает честь любой планете.

Хиддерс кивнул. Сестры Благодеяния, подобно прежним Сестрам Милосердия, обладали высокой репутацией на всех цивилизованных мирах.

И эта репутация была заслуженной.

– На Большой Планете совершенная демократия, да, мистер Клайстра?

Пианца с интересом ждал ответа. Чего за Клайстрой не числилось, так это разговорчивости. И Клайстра не подвел его.

– Совершенная анархия, мистер Хиддерс.

В молчании они спустились по лестнице в кают-компанию и заняли свои места. Один за другим появлялись члены Комиссии: большой и

шумный Роджер Фэйн, Мосс Кетч, темный и молчаливый, Стив Бишоп, самый молодой член Комиссии, человек с овечьим лицом, мозгом, наполненным всевозможными сведениями, и склонностью к ипохондрии. Он всегда таскал с собой аптечку и карманную библиотеку. Последним явился Брюс Дэррот, прямой и воинственный, с растрепанными волосами огненно-рыжего цвета.

Еда была вкусной, но растущий в иллюминаторах шар Большой Планеты отвлекал внимание путешественников.

От резкого толчка зазвенела посуда. Удар, ощутимая смена направления. Клайстру отбросило от иллюминатора. Лампы замигали, потом погасли, включилось аварийное освещение. Клайстра кинулся вверх по лестнице на мостик. На верхней площадке стоял приземистый человек – Эббидженс, радист.

– Что случилось? – Резко спросил Клайстра.

– Не знаю, мистер. Я попытался войти. Дверь заперта.

– Корабль явно вышел из-под контроля. Мы можем разбиться?

– Не беспокойтесь, сэр. Если повреждение серьезно, автоматически включится механизм аварийной посадки. Нас может тряхнуть, но в салоне достаточно безопасно. – Он мягко взял Клайстру под руку.

Председатель Комиссии оттолкнул его и подошел к двери. Дверь выглядела солидно.

Он сбежал вниз, проклиная себя за то, что не принял мер на случай крушения. Приземлиться на Большой Планете вне Территории Земли – это беда. Это катастрофа. Он стоял в дверях салона – белые лица повернулись к нему. Фэйн, Дэррот, Пианца, Бишоп, Кетч, Хиддерс и Сестра – все были на месте. Клайстра кинулся в машинное отделение.

Дверь открылась. Эса Элтон, главный инженер, вытолкнул его из помещения.

– Мы должны перейти в спасательные шлюпки, – жестко сказал Клайстра.

– Шлюпок нет.

– Что значит «нет»? Что происходит?

– Повреждены. Нам придется остаться на корабле.

– А капитан и помощник. Что, собственно, произошло?

Ответ Элтона заглушила сирена, прибавив к мигающему свету страшный лязг.

В салон вошел Эббидженс. Он триумфально оглядел пассажиров и кому-то кивнул. Кому? Клайстра развернулся. Поздно. Он видел только белые изумленные лица. А потом – зрелище, которое он вряд ли забудет – дверь отворилась, помощник шагнул в проем, сжимая рукой горло. Другой, дрожащей, он показал на Эббидженса, потом колени его подогнулись и он упал. Клайстра шагнул к коротышке-радисту.

Он не успел. Потому что пол ударил его.

Клайстра медленно приходил в сознание. Он открыл глаза. Он лежал на низкой кровати в углу деревянного дома. Лихорадочным движением Клайстра оперся на локоть и уставился в дверной проем. Ему показалось, что он видит самое прекрасное зрелище в своей жизни.

Он смотрел на зеленый склон, пестревший желтыми и красными цветами. Склон поднимался к лесу. Сквозь листву виднелась изгородь, обыкновенная изгородь из потемневших от времени стволов. Все было залито бело-золотым сиянием, и Клайстра наслаждался чистотой и яркостью красок.