Большая реставрация обеда
Шрифт:
Вендулка знает, что у нее не получаются женские образы: кукольные, романтичные и жеманные. Там, где надо сказать «Ах!», она произносит «Рррр!». Поэтому мужчины ее избегают. Еще у Вендулкиной бабушки выходило картинно падать в обморок при виде мышки или лягушки, а затем эти семейные способности были утрачены. Вендулка уже не умеет закатывать глазки и корчить из себя дуру. Поэтому мужчины ее избегают. А Вендулка считает, что всякий мужчина создан по Образу и Подобию фонарного столба и надо подвести к нему электричество.
Очередные гости стали съезжаться к Йиржи Геллеру на обед, когда Вендулка сидела у зеркала и пыталась изобразить
– Добро пожаловать, черт побери! Как доехали, чтоб вам пусто было! Здравия желаю, гости дорогие, равняйсь, смирно!
В зеркале отражалось все что угодно – от убийцы малолетних детей до сержанта морской пехоты, но только не дама, которая говорит: «Ах, как я рада!»
– Бейсболку сними, – посоветовал я. – И выплюнь жевательную резинку.
Но Вендулка только отмахнулась.
– Пусть гостей встречает Йиржи Геллер, – заявила она. – Если хочет, чтобы гости остались живы.
Тут Вендулка запустила в зеркало воздушным поцелуем, и странно, что оно не разбилось.
– А где Йиржи Геллер? – спросил я.
– Заперся в своем кабинете, – пояснила Вендулка, – и не желает оттуда выходить до самого обеда. Мне кажется, он что-то замышляет…
Ничего хорошего Йиржи Геллер замышлять не мог.
– А может быть, – предложила Вендулка, – лично вы встретите и развлечете гостей, покуда я приготовлю какое-нибудь снадобье, чтобы всех отравить?
– Тогда, – усмехнулся я, – мне лучше не есть и не пить на вашем обеде. Я буду присутствовать незримо, в виде авторских ремарок.
– Как знаете, – пожала плечами Вендулка. – Да что там, черт побери, гудит?!
Из дебрей нашего сада выполз «фольксваген-жук» и остановился, продолжая отчаянно сигналить.
– Начинается, – выругалась Вендулка. – Пойду наводить порядок!
Я, в свою очередь, высунулся из окна и стал с интересом наблюдать, как Вендулка выбежала из дома, подобрала длинную жердь и пошла в штыковую атаку на «фольксваген». И если гости рассчитывали на радушный прием, то я помахал рукой, думая, что они поймут меня правильно и не будут ближайшие пять минут покидать своей машины. Покуда Вендулка не расправится с автомобильным гудком. Но гости рассудили иначе. Из «фольксвагена», словно черт из коробочки, выпрыгнула стройная женщина, обежала вокруг машины, открыла дверцу и принялась выволакивать какого-то мужчину с пассажирского места. Гудки тотчас же прекратились. А Вендулка и женщина быстро нашли друг друга и стали совещаться над телом, что лежало теперь на траве возле «фольксвагена». Вендулка, по всей вероятности, хотела его треснуть жердью, а женщина настаивала, что сделает это сама. Во всяком случае, жердь переходила из рук в руки, а мужчина продолжал валяться на траве, явно смирившись со своей незавидной участью.
– Я за хозяйку дома! – кричала Вендулка. – Дайте мне треснуть гостя, как полагается!
– А я его привезла! – возражала женщина. – И поэтому имею право врезать ему без очереди!
– Да меня попросту убаюкало! – вякнул в конце концов мужчина. – В автомобильном транспорте!
– Два километра он бился головой об руль! – негодовала женщина. – Это называется «убаюкало»?!
– Но меня же не стошнило! – оправдывался мужчина. – Вам на колени!
– Да! – подтвердила стройная женщина. – Потому что я задрала ноги на ветровое стекло! На всякий случай вместе с коленями! И два километра не могла нажать на педаль, чтобы остановиться!
– Дайте-дайте я ему тресну! – настаивала Вендулка. – Ах ты, пьяница!
– Мертвых не бьют! – заявил мужчина. – А живых классиков
И устроился на траве поудобнее – головой в сторону Страдфорда-на-Эйвоне.
«Это писатель, – подумал я. – Потому что только в литературе как-то оправданно разжижение мозгов. А в порядочном обществе сразу же вызывают скорую медицинскую помощь. Или ветеринарную? Однако в любом случае – писатель чувствует, в какой стороне Страдфорд-на-Эйвоне!»
Стройная женщина и Вендулка, пораженные заявлением про классиков, решили оставить писателя в покое и пойти на веранду, чтобы выпить аперитива со льдом и понаблюдать за «уродом» с безопасного для приличных дам расстояния.
– Сейчас я воткну жердь, – сказала Вендулка, – чтобы знать, где он лежит!
– Не надо, – откликнулся писатель, – в меня ничего втыкать. Я видный!
– Лучше огородить его волчатником, – подтвердила стройная женщина.
«Это Анита, – подумал я. – Потому что она смугленькая и мне нравится это имя!»
Анита работает в туристическом бюро и считает, что занимается аферизмом. «Я убеждаю пингвинов посетить Северный полюс, а белых медведей – Антарктиду». Она полагает, что за подобные махинации ей мало платят. «За свой оклад, – говорит Анита, – я могу купить одну серьгу и стать пиратом». Ей кажется, что если порядочной девушке стать пиратом, то можно круглый год плавать по теплым морям, не прибегая к услугам туристической фирмы.
– У вас есть красные треугольные флажки? – продолжала меж тем Анита. – Надо обложить его по периметру, чтобы машиной не задавило. А то я везла-везла его из города, а кто-нибудь возьмет и поставит на него грузовик. Будет жалко.
«И все-таки женщины весьма аккуратны, – подумал я. – Им одинаково неприятно сесть на тортик и раздавить мужчину».
– В нашей местности нет грузовиков! – отрезала Вендулка.
– Большая оплошность! – вдруг заявил писатель. – Как-то читаю в одной популярной книге такой диалог. «Вы девственница?» – спрашивает он. «Да кто же в такой дыре может лишить меня девственности?» – отвечает она.
Писатель раскинул руки и радостно захихикал.
– Надо нести его в дом, – решила Вендулка.
– Сам доползет, – предположила Анита. – Надо пообещать ему что-нибудь интересное.
– Кого именно? – осведомилась Вендулка.
– Бутылку джина, – уточнила Анита. – Ведь он графоман, а не ловелас.
– Большая оплошность, большая оплошность! – продолжал хихикать писатель, неизвестно по какому поводу.
– А ну-ка! – сказала Вендулка. – Ползите в дом, импотент несчастный! Там джин! Джин!
– Иду-иду! – согласился писатель.
Писательница Анастазия не получала от литературных трудов никакого коммерческого удовлетворения. И вполне обоснованно решила заняться проституцией, дабы хоть как-то оправдать время, потраченное на духовность. Вышла на панель с томиком Байрона и стала привлекать к себе внимание разными художественными средствами. А именно: бурно вздыхать и спазматически поддергивать свои чулки. От такой демонстрации нижних конечностей подзагулявшие мужчины моментально трезвели и возвращались домой. А писательница Анастазия, проторчав на панели часа четыре, пришла к выводу, что духовность глубоко поразила все сферы ее деятельности и теперь придется просить милостыню… Тогда замужние женщины, которые всегда страдали от сравнения с незамужними, открыли для писательницы хорошо оплачиваемую вакансию, чтоб Анастазия регулярно шла на панель и возвращала мужчин в семью. Есть еще способы заработать своей духовностью на хлеб, извините, с маслом!