Большая реставрация обеда
Шрифт:
Вопрос: Насколько автобиографичны ваши книги?
Ответ: Все книги автобиографичны в той или иной степени. И главное для писателя, чтобы ему поверили. Например, я никогда не бывал в городе Брно, пусть развивается он и хорошеет. Когда в «Реставрации обеда» я описывал железнодорожный вокзал, то вспоминал город Горький, теперь Нижний Новгород, откуда со страшным похмельем я возвращался из командировки. За полчаса до отправления поезда купил билет и столкнулся с дилеммой: свернуться калачиком и прохрапеть до самого Ленинграда или еще постоять на перроне и внимательно понаблюдать за посадкой.
А надо сказать, что историческое время было самое застойное: Горький город закрыт для иностранцев, народ запуган Комитетами государственной безопасности, Брежнев целовался со всеми подряд, как ненормальный, а за границу ездили люди, только проверенные и подкованные. «Здравствуйте! – говорят мне люди, как только я снова проник в купе и собрался залечь на свою полку. – Давайте знакомиться! Теперь две недели мы будем вместе!» – «Держите карман шире! – говорю я. – Через двенадцать часов мы будем в Ленинграде! Так что ни о каком двухнедельном знакомстве и не помышляйте! Мне нужно только ночь пролежать и утром отдышаться!» – «Как? – удивляются люди. – Вы разве не едете с нами в Финляндию?» – «Со всей бы душой, – говорю, – но, к сожалению, мордой не вышел!»
А дальше возникает интересная ситуация с точки зрения туристической группы, укомплектованной Комитетом государственной безопасности для путешествий по странам и континентам. Этот опломбированный вагон в полном составе следует по маршруту «Горький—Финляндия», но с промежуточной остановкой в Разливе, чтобы запомнить, как строился ленинский Шалаш, потому что всякое в жизни может пригодиться. Финляндия – страна капиталистическая, а морда у случайного попутчика очень подозрительная. Особенно с похмелья. И даже не глядя на ленинский Шалаш, можно легко прийти к выводу, что случайный попутчик работает в Комитете государственной безопасности. Я бы этой кассирше, что дала мне такой билет – с удовольствием навалял!
«Вы водку пьете?» – спрашивают у меня люди. «В данный момент, – говорю, – не пью и вам не советую!» Потому что с похмелья у меня отвращение к перегару, а если на старые дрожжи мне положить водки, то еще неизвестно – кто поедет в Финляндию. Я или эта жалкая и смешная группа. «А где наш Иван Иванович? – интересуются люди. – Где он теперь отдыхает?» Ну, я как можно тактичнее отвечаю, что страна у нас большая, земли обильные и каждый Иван Иванович может выбрать туристический маршрут себе по вкусу. Хочешь – на Колыму, а хочешь – в Магадан! «Да вы не серчайте, – говорят люди. – Мы не подумали и спросили. Только на вашем, тридцать шестом месте должен был ехать Иван Иванович, а теперь его нет! Да и бог с ним!» Только пусть встретится мне эта кассирша! Я сделаю ей штампик на жопе: «Разрешено к вывозу из СССР».
Так мы и ехали до Ленинграда. Я с похмелья, но в роли куратора туристической группы, а трезвые люди – в полной прострации. Не пивши, не спавши, потому что боялись при мне расслабиться и рассказать какой-нибудь политический анекдот. Что с ними дальше случилось – не знаю, но именно этот случай из личной жизни я вспоминал, когда сочинял историю про вокзал… Кстати, вы никогда не задумывались – сколько надо потратить бензина и времени, чтобы доехать от города Прага до города Брно на автомобиле, как сделала это Анита? Не задумывались, ну и ладно… Однако недавно встречаю я господина, который долгое время жил в Чехии, а он говорит мне спасибо! «За что?» – спрашиваю.
Вопрос: Ваши книги написаны в соавторстве? С кем?
Ответ: Почему вы об этом спрашиваете?! Я соблюдаю правила личной гигиены и не ем из одной тарелки с другим писателем. Когда у меня атрофируется какое-нибудь полушарие головного мозга, я непременно обзаведусь соавтором, чтобы восполнить это досадное недоразумение. Но тут есть некие трудности в комплектации творческого коллектива! Ведь если откажет левое полушарие – мне будет нужен правосторонний соавтор, и наоборот!
Я понимаю, что в последнее время на писателя смотрят как на коммерческий проект с небольшими вложениями. Два пальца, компьтерная клавиатура и – пошла писать губерния! Начальные затраты на производство «бестселлера» можно легко сократить до одного пальца, а главное – продать эту хрень потребителю. Подавить его тягу к Литературе и втюхать пожеванный кем-то алфавит. Тогда, само собой разумеется, два соавтора с четырьмя пальцами работают быстрее и выдают на-гора больше «бестселлеров» за единицу времени. А пять соавторов уже могут обеспечить страну своими одноразовыми произведениями. Мне кажется, что производство литературных контрацептивов очень прибыльное дело! Вдобавок зараза не распространяется, читатели почем зря не рождаются, страна богатеет, а валовой продукт постоянно удваивается.
Все счастливы – авторы и соавторы.
Вопрос: Алкоголь стимулирует ваше творчество?
Ответ: Писатель – это подвижник, который сидит на заднице! Такой у него постриг! И если стимулировать писателя алкоголем, он может запросто свалиться со стула! Другое дело – редактор, который сидит у писателя в голове. Его подпоить – одно удовольствие! Тогда редактор становится неадекватным и падает со стула вместе с писателем. Но еще остается корректор, можно сказать – правая рука писателя, а с ним возникают трудности. Потому что корректор держится за стакан и не хочет разжимать пальцы. А в целом подвыпивший писатель напоминает подводную лодку на перископной глубине. Сам лежит под столом, и только рука со стаканом всегда на поверхности.
Вопрос: Вы надо мной издеваетесь?!
Ответ: А вы разве – нет?! Такие вопросы мне задаете, как будто писатель – это диагноз!
– Вот видишь, – сказала Анита. – Я правильно сделала, что изолировала тебя от общества и спиртных напитков. Хотя бы временно.
За эти три дня, проведенных в комнате под арестом, я растворил в себе весь аспирин, вспомнил Аниту, которая меня похитила, и распечатал на тридцати страницах слово – «Хелп!!!». Это было обращение ко всем работникам городской канализации с просьбой о помощи. Что меня содержат в нечеловеческих условиях, без пива и секса, как стерилизованную канарейку. То есть из вышеупомянутых страниц я насворачивал бумажных корабликов и сплавил кораблики в унитаз, поскольку другой пневматической почты не предвиделось.
– Хватит играть в Ниагарский водопад! – возмущалась Анита. – Займись, пожалуйста, делом! Оставь унитаз в покое!
Она хотела, чтобы я восстановил события, которые довели несчастного Густава Шкрету до смерти. Анита из женской вредности билась над вопросом – какого свойства была эта смерть. Насильственная или причинно-следственная? Судьба Йиржи Геллера ее не очень-то волновала.
– Для этого есть Вендулка, – заявляла Анита. – Я не могу заботиться о двух мужчинах одновременно. Каждому свое!