Больше, чем физрук
Шрифт:
– Ты – гость.
– Ты – женщина.
– Хорошо, – легко согласилась она. – Пройдем в дом или ты предпочитаешь беседовать на свежем воздухе?
– Мне все равно, – сказал я.
– Тогда здесь, – она обернулась. – Рик, организуй нам кресла.
Рик ушел в дом, вернулся оттуда с двумя плетеными креслами, потом принес столик, графин холодного лимонада и два стакана. Наверное, он тоже робот, подумал я, но тратить на выяснение этого обстоятельства свой вопрос не стал.
– Ладно я начну, – сказала Селена, удобно
Надо же, а я-то думал, она с другого начнет.
– Это довольно мутная история, – сказал я. – Меня убили, после чего я кого-то встретил. Он спросил меня, кто я такой, я ляпнул первое, что пришло в голову, и вот он, уникальный класс. А я даже понятия не имею, что качать.
– Ты встретил кого-то, когда был мертв? – уточнила она.
– Да. Но у меня был амулет возрождения, снятый с того, кому он не помог, и я воскрес. И когда я воскрес, класс был уже мне присвоен.
– Занятная история, – сказала она. – Теперь твоя очередь спрашивать.
– Почему врата, которыми я прошел, стоят у вас в чистом поле?
– Раньше на том месте был институт по изучение системных миров, и вратами довольно часто пользовались, – сказала Селена. – Но потом сотрудники либо перестали возвращаться оттуда, либо находили себе более интересные занятия здесь, и в какой-то момент я осталась одна. И решила, что мне удобнее работать из дома. Здание снесли, а врата оставили там, потому что их довольно сложно передвигать. Формально они находятся на территории, принадлежащей Флойду, вот он за ними и приглядывает. Зачем ты пришел сюда?
– Хотел посмотреть, как у вас тут что, – ответил я привычной заготовкой.
– И ты думаешь, я в это поверю? – спросила она. – За все время существования Системы ты первый, кто прошел этими вратами оттуда сюда. И все это просто ради того, чтобы посмотреть?
– Скажем так, мне было любопытно как выглядят и живут те, кто устроил целой галактике этот ад на колесиках, – сказал я.
– Ад?
– Бесконечную войну, – сказал я.
– Но ведь это не так, – сказала она. – Я бывала в системных мирах, и видела представителей разных цивилизаций, живущих в мире и согласии. Я видела целые планеты, где нет насилия, нет даже мелкой уличной преступности. Я видела, как люди живут, работают, растят детей…
– А крылатых розовых единорогов, танцующих на радуге, тебе там не встречалось?
– Прости, что?
– Я видел другое, – сказал я.
– Красота в глазах смотрящего, – сказала она. – Ты солдат и сидишь в окопе. Неудивительно, что тебе кажется, будто везде война.
– А на самом деле это не так?
– Не так, – сказала она. – Конечно, война – это часть игрового процесса, но только часть. Поверь, в эту игру вовлечены миллиарды разумных, но не все они воюют. По сути, агрессивной прокачкой занимается только около сорока процентов игроков.
–
– Но это их выбор.
– Ага, значит теперь у них есть выбор, – сказал я. – А был у них выбор, когда ваша адская машинка пожирала их планеты, промывала им мозги и рисовала там свой интерфейс? А есть у них выбор не играть?
– Есть.
– А выбор выйти из игры?
– Нет, – сказала она. – Но такова плата за сохранение разума во вселенной.
– Эту историю я уже слышал, – сказал я. – Еще Флойд рассказал мне, что если бы не вы, то войны между расами были бы куда более жестокими и разрушительными.
– Он не так уж неправ.
– Но теперь-то мы этого никогда не узнаем, – сказал я.
– Мы знаем, – сказала Селена. – Я знаю, я видела. Бактериологическое оружие, без единого выстрела выкашивающее население целого мира. Астероиды, разогнанные до субсветовых скоростей и разносящие планеты в атомарную пыль. Столкновения могучих звездных флотилий, в результате которых гибли целые звездные системы.
– И вы усмирили их всех, загнав в рамки своей игры?
– Нет, это было еще до возникновения Системы, – сказала она. – И это стало одним из основополагающих факторов для ее создания.
– И как же тогда ты могла это видеть?
– Ты тоже сможешь, – пообещала она. – Я покажу.
– Кинохроника?
– Что-то вроде того, – улыбнулась она. – Чей черед спрашивать?
– Не знаю, я не следил.
– Тогда спрошу я, потому что я – женщина, – сказала она. – Всю ночь я готовилась к встрече с тобой этой беседе, и читала логи твоего игрового процесса. Но они неполные. Кто их затер?
– Не я.
– Я знаю, что не ты. Но кто?
– Может быть, тот, на чью голову выписали аж два модераторских квеста подряд?
– Зомби? – спросила она. – Как он это делал?
– У него какой-то баг в интерфейсе, – сказал я. – Он мог видеть куски программного кода.
– Хм, занятно, – сказала она. – Жаль, что он не смог прийти.
– Мне тоже очень жаль.
– Тогда спрашивай.
– Как это остановить?
– Систему? – уточнила она.
– Да.
– Задай другой вопрос.
– Почему?
– Потому что остановить Систему невозможно, – сказала она. – Единожды запустив процесс, наши предки сделали его необратимым.
– Но здесь у вас ничего подобного нет.
– Это привилегия создателей, – сказал она.
– Ладно, я понял, – сказал я. – Все плохо и ничего нельзя изменить. Тогда почему вы не пристукнули меня, едва я выпал из ваших чертовых врат? Чего вам от меня нужно?
– А ты мне нравишься, – она снова улыбнулась.
– Ты тоже симпатичная.
– Не хочешь закрепить эту симпатию телесным контактом и обменом жидкостями?
– Э… нет, – сказал я, не сразу сообразив, что именно мне только что предложили. Слишком резкий был переход.