Больше, чем вы знаете. Необычный взгляд на мир финансов

Мобуссин Майкл

Сама по себе такая логика вполне приемлема. Проблема в том, что не все управляющие активами обладают одинаковым мастерством – в индустрии управления активами есть свои Салли Точные и Аллены Промахи. Поэтому приписывать череду успехов любого фонда чистой случайности – значит игнорировать тот факт, что вероятность успеха в немалой степени зависит от мастерства участника.

Пожалуй, самая известная «серия» в мире взаимных фондов принадлежит Биллу Миллеру из Legg Mason: под его управлением взаимный фонд Value Trust переигрывал индекс S&P 500 на протяжении 15 лет подряд (заканчивая 2005 г.). Ни одному другому фонду не удавалось так долго переигрывать рынок за последние 40 лет. Так каковы же шансы сделать это?

Некоторые эксперты довольствуются тем, что приписывают этот рекорд Миллера

чистой удаче. Например, Грегори Бэйер и Гари Генслер пишут: «Радуясь за Legg Mason и ее управляющего Билла Миллера, мы рассматриваем этот результат как приблизительно соответствующий законам вероятности и как приговор стратегиям активного управления»⁹. Еще невероятнее комментарий (процитированный как эпиграф к этой главе) уважаемого управляющего фондом облигаций Билла Гросса. В 2003 г., когда Миллер уже 12-й год подряд переигрывал рынок, Гросс «небрежно заметил», что результаты Миллера равносильны выбросу семерки 12 раз кряду при игре с парой костей. Мы можем только надеяться на то, что журналист неправильно процитировал слова Гросса, очень успешного инвестора и знатока азартных игр: шансы выбросить семерку 12 раз подряд равны примерно 1 к 2,2 млрд.

15-летнюю серию Миллера можно рассматривать с двух разных позиций. Первый подход предполагает, что некая постоянная часть фондов ежегодно переигрывает рынок. Мы можем выбрать этот процент и рассчитать, какова вероятность того, что отдельно взятый взаимный фонд будет год за годом переигрывать рынок (см. приложение 7.1). Например, если предположить, что доходность взаимного фонда похожа на игру в орлянку, т. е. ежегодно половина фондов переигрывает рынок, а половина проигрывает ему, – шансы отдельно взятого фонда переиграть рынок в течение 15 последовательных лет составляют 1 к 32 768. С учетом того, что на момент начала результативной серии Миллера было всего 900 сопоставимых фондов, его результаты впечатляют.

Проблема с таким анализом заключается в том, что шансы опередить рынок для взаимного фонда составляют не 50 на 50. За последние 15 лет в среднем 44 % всех фондов показывали годовую доходность выше рыночной. Если исходить из этого показателя, то вероятность того, что отдельно взятый фонд будет переигрывать рынок 15 лет подряд, составляет примерно 1 к 223 000¹⁰.

Второй подход к «серии» Миллера – посмотреть, какова доля фондов, фактически переигрывавших рынок в каждом году (см. приложение 7.2). Это позволяет нам определить совокупную вероятность с учетом реального положения дел. Расчеты показывают, что вероятность опережать рынок на протяжении 15 лет подряд (заканчивая 2005 г.) для отдельно взятого фонда составляет примерно 1 к 2,3 млн. Беглый взгляд на цифры объясняет, почему шансы так малы. В 1995 и 1997 гг. легче было верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем переиграть рынок, – это сумели сделать только около 10 % взаимных фондов.

Череда успехов и удача

В управлении активами истинной мерой успеха является величина выигрыша, т. е. насколько доходность фонда (с поправкой на риск) превысила рыночную. Но непрерывная череда успехов интригует, потому что она не знает исключений – не позволяет себе убыточных лет. К тому же по мере удлинения «серии» возрастает напряжение и давление.

Сопутствовала ли Миллеру удача на этом пути? Безусловно. Но, как замечает Стивен Гулд, длинная череда успехов является результатом необычайного везения, наложенного на превосходное мастерство¹¹. Ключевой вывод состоит в том, что во всех сферах деятельности длинная последовательность успехов обычно указывает на отличное мастерство. Но, поскольку люди склонны едва ли не во всем видеть несуществующие закономерности, мы часто не понимаем истинного значения череды успехов.

Глава 8

Время на моей стороне

Близорукое неприятие убытка

и оборачиваемость портфеля

Привлекательность рискового актива зависит от временного горизонта инвестора. Инвестор, готовый дольше ждать результаты инвестирования, найдет рисковый актив более привлекательным, чем инвестор, который рассчитывает на скорые результаты.

Ричард Талер, Амос Тверски, Даниэль Канеман, Ален Шварц. Влияние близорукости и неприятия убытка на принятие риска: экспериментальное исследование

Неприятие убытка… следует рассматривать как неотъемлемый факт жизни. В отличие от этого частота, с которой оцениваются полученные результаты, является результатом произвольного выбора и предположительно может быть изменена, хотя бы из принципа.

Шломо Бенарци и Ричард Талер. Близорукое неприятие убытка и загадка премии по акциям

Один раз или сто раз – какая разница?

В начале 1960-х гг. экономист Пол Самуэльсон во время обеда предложил своим коллегам сыграть в орлянку с условием, что он заплатит $200 тому, кто правильно угадает, какой стороной упадет монета, но получит $100 за неправильный ответ. Однако его коллеги не повелись на это. Вот что сказал один именитый ученый: «Я не пойду на такое пари, потому что не буду так радоваться выигрышу $200, как буду переживать от потери $100 (выделено авт. – М. М.). Но я соглашусь, если вы пообещаете мне 100 розыгрышей».

Этот ответ подтолкнул Самуэльсона доказать теорему, согласно которой «последовательность не рассматривается как приемлемая, если неприемлем каждый из отдельных розыгрышей». В соответствии с этой экономической теорией ответ его ученого коллеги был иррационален¹.

Несмотря на то что ставка в предложенной Самуэльсоном игре в орлянку имела положительную ожидаемую ценность, сформулированная им теорема кажется не совсем верной для большинства людей. Причиной тому – концепция неприятия убытка. Одно из основных открытий теории перспективы состоит в том, что, когда мы выбираем между рискованными исходами, наше стремление избежать убытка примерно в два раза сильнее, чем стремление получить прибыль того же размера².

Таким образом, невзирая на теоретическое доказательство Самуэльсона, большинство людей интуитивно согласятся с его партнером по ланчу: удовольствие от выигрыша $200 не сравнится с тем огорчением, которое можно испытать, потеряв $100 на одном броске монеты. В то же время возможность сделать несколько ставок подряд кажется здравой, потому что уменьшает вероятность испытать неприятные чувства.

Важная разница между теорией ожидаемой полезности (на которую опирается теорема Самуэльсона) и теорией перспективы устанавливает рамки решения. Теория ожидаемой полезности рассматривает выигрыши и проигрыши в контексте общего благосостояния инвестора (широкие рамки). Напротив, теория перспективы рассматривает выигрыши и проигрыши относительно отдельных компонентов благосостояния, таких как изменения цены конкретной акции или стоимости портфеля (узкие рамки). Экспериментальные исследования показывают, что инвесторы используют цены или изменения цен в качестве ориентиров при оценке финансовых транзакций. Другими словами, инвесторы ориентируются на узкие рамки³.

Если теория перспективы действительно объясняет поведение инвесторов, то вероятность роста цены акции (или стоимости портфеля) и период оценки инвестиционных результатов приобретают решающее значение. Далее я хочу пролить свет на эти две переменные величины.

Объяснение рисковой премии по акциям

Одна из больших загадок в финансовой науке – почему в долгосрочном периоде доходность акций настолько превышает доходность по активам с фиксированными ставками, учитывая соответствующий риск каждого класса активов? С 1900 по 2006 г. акции в Соединенных Штатах приносили годовую доходность на 5,7 % выше, чем казначейские облигации (из расчета средней геометрической доходности). В других развитых странах наблюдались похожие результаты⁴.