Больше, чем желание
Шрифт:
— Сейчас?
Он поднимает палец.
— Это не просто так, обещаю. Съешь свой десерт прежде, чем он превратится в лужу.
Я смотрю вниз и вижу, что мороженое быстро тает. Меня это не расстраивает. Но десерт стоит передо мной, и тратить его впустую кажется кощунством, а Грифф собирается о чем-то рассказать, так что я вполне могу заняться делом, пока он это делает.
Первый кусочек — это рай на языке. Следующий ничем не отличается, просто слаще. Я стону.
— Потрясающе.
Грифф смеется, и это почти как в старые добрые времена, когда мы обсуждаем, как подойти к клиенту или объекту недвижимости за едой. Мы так часто делали это, когда были
— Да, — он доедает еще один кусочек десерта, затем вытирает рот. — Это единственное, что, помимо вида из окна, мне когда-либо нравилось в этом месте.
— То же самое, — у меня слишком много неловких воспоминаний с юбилеев. — Окей. Рассказывай свою Бсторию.
брат делает глубокий вдох и выдыхает, как будто готовится сказать что-то важное.
— Когда я вышел с секретной сделки, ну, после твоего разрыва с Тиффани, у меня… гм, были проблемы со сном и концентрацией. Четыре месяца спустя я начал посещать психотерапевта.
Я откидываюсь назад. Заявление Гриффа об этом, по сути, является признанием того, что он не идеален — то, чему он отчаянно сопротивлялся признаваться раньше.
— Для протокола. Теперь, когда мне нечего терять, я скажу, что не вонзал тебе нож в спину «секретной сделкой».
Грифф потирает затылок.
— Я подозревал это несколько лет.
Я ничего не могу с этим поделать. Я смотрю на него так, словно он самый нелепый ублюдок на планете.
— Тогда почему ты мне не позвонил?
— Честно? Не думаю, что я смог бы. Я очень жестко проебался. Я думал, ты теперь всегда будешь ненавидеть меня, особенно после того, как я усугубил одну ошибку другой, переспав с Тиффани. Она мне наврала… Что ты ей изменил. Что ты месяцами работал над этой секретной сделкой и скрывал ее, потому что хотел всей славы и прибыли. Что она забеременела от тебя, а ты ее выгнал.
Это чертовски выводит меня из себя.
— Ты поверил в это? Это чушь собачья!
Он поднимает руку.
— Я знаю это. Сейчас.
— Почему ты вообще ей поверил?
— Она подготовила ровно столько документов, чтобы быть убедительной. Каким-то образом она скопировала страницу подписи твоего соглашения о листинге с этим принцем, в котором была указана дата… но ни одно из условий о конфиденциальности. Она записала видео, на котором умоляет слесаря, который ремонтировал ваш дом в тот день, когда вы ее выгнали. У нее даже был положительный тест на беременность от врача. Понятия не имею, как она сделала все это… — он вздыхает. — Я думаю, что в основе всего этого я услышал голос отца, говорящий мне, что партнерство с конкурентами — это не объединение усилий для создания чего-то лучшего, а просто подготовка моей собственной кончины.
Да, я сам слышал эту его речь около десяти тысяч раз. Я помню, как боролся с его постоянным запугиванием и промыванием мозгов, когда мы с Гриффом были детьми и на протяжении большей части нашего партнерства.
— Я верил в нас, — выдавливаю я сквозь зубы. — Мы хорошо работали вместе.
Он медленно кивает.
— Потрясающе. Но мне нужен был кто-то, чтобы прочистить мозги.
— Ты виделся с психотерапевтом?
— Да. Доктор Уилсон была бесполезна. Терпеть не мог ее или ее наводящие вопросы. Казалось, она больше говорила, чем слушала.
Это довольно самоотверженно.
— Так чего же она хотела?
— Ничего. Просто быть другом, я полагаю, — он качает головой, как будто все еще не уверен. — Чтобы помочь. Вот кто она такая. В любом случае, она сказала мне, что я был неправ. Она говорит мне это уже больше двух лет. — он смеется над собой. — Она первая красивая женщина, с которой я когда-либо проводил долгие часы и не хотел трахаться.
Вроде меня с Бриттой.
— Да. Платоническая дружба с женщиной сводит с ума, когда это случается в первый раз.
— Ага. Эта секретарша действительно открыла мне глаза. Сначала мы говорили о моем гневе. Постепенно мы заговорили о моем детстве. И мы много говорили о тебе.
Мне вдруг захотелось выпить еще мартини. Тон этого разговора до сих пор был шокирующе позитивным… но я не могу перестать думать, что все еще может обернуться к худшему.
— К какому выводу она пришла?
Он смотрит на меня снизу вверх, его карие глаза полны серьезности.
— Что мне нужен мой брат.
Грифф выглядит так, будто он изо всех сил старается подавить эмоции, и у меня сжимается грудь, как будто я перестаю дышать. Мой брат никогда не был эмоциональным. Черт возьми, я тоже никогда этим не отличался. Но его слова поразили меня в самое сердце, как удар, выбив из меня дыхание.
— А ты что думаешь?
Он пожимает плечами, ковыряя вилкой остатки своего десерта, как будто смотреть на меня слишком тяжело.
— Она была права во многих других вещах. Она знает людей. Действительно понимает их, — он, наконец, смотрит в мою сторону, и я вижу более сильные эмоции, которые ему едва удается сдерживать. — Я подозреваю, что она права и в этом тоже. Она точно наплела мне новую порцию после того, как я позвонил тебе прошлой ночью по поводу папы. Она сказала мне, что я совершенно неправильно смотрю на ситуацию. Оглядываясь назад… Я был глупым и вспыльчивым. В этом она тоже была права. Она действительно помогла мне разобраться во всех аспектах моей жизни. Она познакомила меня со здоровой пищей, йогой и медитацией, — он смотрит на меня, приподняв бровь. — Звучит знакомо?
Мне требуется около полсекунды, чтобы установить связь. Как только до меня доходит, клянусь, я едва могу дышать.
— Кили?
— Ага.
Его признание — это удар поддых.
— Она была твоим другом больше двух лет?
Он кивает.
— Лучшим.
— Так… — она была планом? Шпионкой? Кем? — Ее отношения со мной хоть что-то значат?
— Дай мне закончить. Тогда все встанет на свои места.
Когда я тупо киваю, мне приходится сопротивляться желанию поторопить его и избавить меня от страданий. Я не могу смириться с мыслью, что Кили не любит меня ни на йоту так сильно, как бьется мое сердце из-за нее.