Больше не люблю тебя, жена

Голд Лена

Глава 26

Открыв глаза, смотрю на белый потолок. В комнату проникает мягкий свет. Снова болит голова, как и все последние несколько дней, а сердце бьется как-то слишком близко к горлу. Я стараюсь не думать о прошлом, тем более о том, что произошло в последнее время – много там всего, что хочется забыть. Встаю с кровати, босыми ногами шлепаю по прохладному полу.

С трудом дохожу до ванной — чувствую себя настолько усталой, будто всю ночь тащила на плечах тяжёлый груз. Умываюсь холодной водой, поднимаю голову

и смотрю на себя в зеркале. Капли стекают по лицу, будто смывают не только следы сна, но и остатки тревоги, что уже долго не даёт мне покоя. Зеркало отражает меня – уставшую, измученную. Не позволяю себе зацикливаться на грустных мыслях, выхожу из ванной и иду на кухню.

Уже через пятнадцать минут пространство наполняет запах любимого клубничного чая, который принесла Оля. Открываю шкаф, достаю сковородку. Взбиваю яйца, нарезаю овощи. Постепенно руки начинают действовать на автомате, и мысли о прошедшем исчезают. Я сосредотачиваюсь на том, как готовлю – и да, это помогает отвлечься. Время летит.

Завтрак готов, я накрываю стол. Мне так нравится, когда всё на своих местах… Это успокаивает, потому что внутри меня все еще хаотичная неразбериха. Она выматывает и выводит на эмоции.

Порядок в квартире хотя бы не бесит и не раздражает. Оля не оставляет меня одну. Приезжает почти каждый день, знает, что у меня тут ремонт. Помогает с выбором обоев и всего необходимого.

Сажусь за стол. Сердце успокаивается, голова немного проясняется. Собираюсь есть, но звенит дверной звонок. Замираю, желая, чтобы второго раза не было и тот, кто пришел в такую рань, просто ушел. Это точно не Оля, поэтому открывать не хочется. А помимо нее я сейчас никого видеть не хочу. Потому что все задают вопросы, а я не то что отвечать, слышать их не хочу!

Вслед за звонком раздается неуверенный стук в дверь. Я все же поднимаюсь и иду в прихожую, смотрю в глазок. На лестничной площадке стоит Рома, держа в руках букет роз.

Открыв, вопросительно выгибаю бровь.

— Доброе утро, — улыбается он.

— Доброе.

— Это тебе.

Он протягивает цветы, и я забираю их. Машинально утыкаюсь в бутоны носом.

— Спасибо, — усмехнувшись, пожимаю плечами. — Неожиданно.

— За то, что помогла. — Он кивает в сторону лифта.

— А! Понятно! Спасибо. Но думаю, любой на моем месте поступил бы так же.

— Мне бы твою уверенность.

В тот вечер скорую я все-таки вызвала. На лице парня не было серьезных травм, лишь разбитая губа и бровь, но двигаться он не мог. Били в основном в живот и ребра, если не ошибаюсь. Конечно, я не стала интересоваться тем, кто это сделал, но догадывалась. Не думаю, что Рома стал бы откровенничать.

— Вкусно пахнет. Не впустишь?

Недолго подумав, жестом приглашаю его зайти. Пока он разувается и снимает куртку, ищу вазу и ставлю в нее цветы.

Почему-то думаю, что в последнее время уже слишком

прохладно. Приходится тепло одеваться, хотя порой и кажется, что внутри меня слишком высокое давление и я точно не замерзну. Но как вижу кого-то похожего на Михаила, так в дрожь бросает. Начинаю трястись от волнения. Нет, не скажу, что буду рада его видеть, но порой так хочется заглянуть его в глаза…

— Присаживайся, — Поставив тарелку перед парнем, думаю, не зря ли я поставила на стол и вазу с розами.

— М-м-м… Давно так вкусно не ел.

Прикрыв глаза, Рома ест, а я смотрю на его и невольно улыбаюсь. Забавный он на самом деле. Слишком серьезный и деловой, но в то же время с чувством юмора.

— Дней пять?

— С того дня, как мама оказалась в больнице, — мрачнеет он. — Привыкли, что едой занимается она, а теперь приходится как-то выкручиваться.

— Когда у нее операция?

— На днях. Я всё собрал. Завтра оплачу, а потом… Будем ждать.

— Ром, — тихо зову, не глядя на него. — Тебя кто тогда избил? Я видела мужчину в тот вечер… Высокий, огромный. От него веяло опасностью. И костяшки пальцев были разбиты.

Подняв взгляд, встречаюсь с глазами Ромы. Он тяжело сглатывает, прекращает жевать. Я вижу, что отвечать не хочет. Но всё-таки говорит:

— Человек отца. Я ему встречу испортил. Опозорил. Он без контракта остался. И решил мне отомстить.

— Зачем ты это сделал?

— Да потому что он возомнил себя пупом земли! Святым. А на деле он никто. Тот, кто отказался от собственных детей, чтобы обеспечивать сына от любовницы, не может быть человеком. Сукин сын. Я ему устрою ещё веселую жизнь…

Рома сжимает вилку. На его скулах ходят желваки. Он сводит брови к переносице и в упор смотрит на меня. Вижу, как он злится. Я бы тоже так реагировала, наверное.

— Он оставил нас, когда Матвей только родился. Я тогда в восьмом классе учился. Пришлось устраиваться на работу, чтобы выжить. Работал по ночам грузчиком. До утра торчал на складах. За любую работу брался, лишь бы деньги получить и хлеб купить. У мамы от стресса молока не было, а младшего кормить надо было. Не жили, а выживали. Потом, через пару лет, Стёпа тоже работать начал. Отец категорически отказался нам помогать, заявив, что мы… — Рома качает головой. Ему явно не хочется что-либо рассказывать, но в то же время и держать в себе сложно. — Что мы нагулянные. И что на хрен ему не сдались.

— Кошмар. Такого отца и врагу не пожелаешь.

Рома злобно усмехается.

— А сейчас он такой крутой типа. Поднялся, чувствует себя уверенным. Думает, что все, чего он захочет, будет его. Но не тут-то было.

— Ром, послушай, — выдыхаю я. Положив вилку, складываю руки на столе. — Ты думаешь, что-то изменится, если ты будешь вставлять палки ему в колеса? Наоборот, только себе жизнь испортишь. Сколько дней ты пробыл на больничном и не работал, скажи? Стоило оно того, а?