Больше не люблю тебя, жена

Голд Лена

— Его пёс. Альбина на них работает.

— Не удивлен, — пожимает плечами друг.

— Тебе-то чего удивляться? — как-то неосознанно подкалываю я. Не по-мужски это, знаю, но я помню, как когда-то поступила его Настя.

— Ничего. — Он отводит взгляд.

— Так, Мих, ты мне скажи… Как быть-то? Жену твою надо отправить отсюда.

— Надо. Но для начала нужно с ней поговорить, не находишь? Знать бы ещё, как…

—

Дай мне время. Где-то через недельку я все решу, а пока надо решить другие вопросы. Слишком много проблем свалилось на фирму, ты в курсе? Враги не могут спокойно спать. А потом уже я найду, как тебя связать с женой.

— С бывшей, — с горечью напоминаю я, чувствуя, как что-то внутри ломается.

Глава 25

Александра

В доме родителей мне неуютно. Хочется скорее вернуться в свою квартиру, закрыться в спальне и ни о чем не думать. А главное, не вспоминать те минуты, которые превратились для меня в ад, когда та девушка прильнула к Мише и обняла его.

По сути, я не имею на него никакого права. Мы развелись. Он вполне может строить свою жизнь и даже жениться на ком хочет. Меня это совершенно не должно волновать.

Но почему-то внутри такое пламя, что невозможно дышать. В горле першит, а на глазах постоянно стоят слезы, едва я вспоминаю ту картину.

Я ревную. Очень ревную, несмотря на то, что мы теперь совершенно чужие друг другу люди.

Я до сих пор люблю его. Не следует, знаю, но не могу я иначе! Сердцу не прикажешь, а оно сжимается от одной мысли, что этой ночью рядом с ним будет она.

Быстро вытерев ладонью глаза и лицо, откидываюсь на спинку кресла и, прикрываю веки, услышав, как кто-то заходит в гостиную. Это мама, я уверена. Вчера она сама позвонила и попросила встретиться. А потом, узнав адрес, приехала ко мне. Мы долго разговаривали. Да, я ей все рассказала. Она сильно разочарована в Загорском, как выразилась сама. И совсем не хотела ехать к его родным, чтобы приносить соболезнования.

Но когда узнала, что я всё-таки поеду (ведь мы вместе больше пяти лет и ради прошлого, в знак уважения надо бы съездить), не оставила меня одну. Поехала со мной, чтобы быть рядом. И да, я видела, как она стреляла в Михаила недовольными взглядами. Не заговорила с ним, не сказала ни слова. Но пошла.

Уж лучше бы я отказалась от этой затеи. Всё-таки кроме боли и обиды она ничего мне не принесла.

— Сашуль, чаю попей. Легче станет, — проникает в сознание голос матери.

Папа ко мне не лезет. Не ковыряется в моей ране. Я уверена, что мама все ему объяснила. Поэтому он и не пытается говорить со мной на тему развода.

— Спасибо, — шевелю губами.

Чувствую, как мама опускается рядом и берет меня за руку. Сжимает ладонь, прямо как Михаил несколько часов назад.

— Сашуль, бывает такое. Люди разводятся, — говорит она, и ее голос подрагивает.

Знаю, просто хочет подбодрить. Ведь

видит, что я сама не своя. Но получается у нее так себе. Единственное, чего мне сейчас хочется, — так это остаться одной и не думать ни о чем.

— Не нужно, мамуль. Я все понимаю. — Шмыгаю носом, как ребенок. — Пройдет, не переживай.

Мама прекрасно видела девушку, которая бросилась на шею моего бывшего мужа. Все видели, в том числе водитель и отец. Папа на него даже прикрикнул, чтобы тот поторопился и скорее выехал из двора, куда нам вообще не следовало приезжать. Но Загорский-старший был хорошим человеком. Мы не могли равнодушно сидеть в стороне.

— Ты ее… знаешь? — аккуратно интересуется мама.

Не нужно гадать, чтобы понять, о ком она.

— Нет, не знаю, — шепчу хрипло. — И знать не хочу.

Моя ладонь сжимается крепче. Теплые и мягкие пальцы обхватывают мое запястье, подносят к губам. Мама оставляет на коже поцелуй. Открыв глаза, застаю ее в слезах.

— Ну, мам… — Невольно я и сама начинаю плакать. Сдержать эмоции не получается.

Мама прижимает меня к себе. Положив голову на плечо, все же плачу. Потому что мне больно.

Больно осознавать, что нас больше нет. А ещё больнее от мысли, что Миша посчитал меня гулящей и не принял собственного ребенка. Так хочется уехать отсюда как можно дальше! Не видеть знакомых лиц, не отвечать на вопросы, которые выворачивают меня наизнанку. Не знаю, на сколько меня хватит. Но пока я не могу покинуть этот город. Тут моя работа, мой дом, мои родные…

— Останься здесь, милая. Не уезжай. Я буду волноваться за тебя.

— Не стоит. Пройдет, мам.

— Но я все равно хочу быть рядом.

— Понимаю, но я, напротив, всегда хочу остаться одна. — Отстранившись, я поднимаю на нее глаза.

— Хорошо, как скажешь. — Мама понимающе кивает. — А про малыша? То есть… Когда на обследование идти собираешься?

— На днях. — Я снова вытираю слезы и, забрав чашку с чаем, делаю глоток.

— Давай я поеду с тобой?

— Хорошо, мам… Я… посмотрим.

И опять получаю кивок. Мама не хочет давить, но в то же время я вижу, что она надеется, что я соглашусь. Прости, я сейчас в таком состоянии, что никого видеть не хочу. Даже Олю, которая вообще не задаёт никаких вопросов. Лишь молча готовит, взглядом приглашая меня поесть.

Через час я всё-таки встаю и, попрощавшись с мамой, выхожу дома. Отец во дворе разговаривает по телефону. Услышав, как расходятся ворота, поворачиваюсь и вижу машину брата, которая заезжает в гараж.

— Уже уходишь? — Заметив меня, папа быстро прощается со своим собеседником и подходит ко мне.

— Да, мне пора.

Папа молча смотрит мне в глаза. Разглядывает покрасневшее и явно опухшее от слез лицо, а потом мягко дотрагивается до моей руки.