Больше не люблю тебя, жена

Голд Лена

Миша игнорирует нас. Давит на газ до пола. Я вжимаюсь спиной в сиденье.

— Миш…

— Не бойся, — говорит спокойным тоном.

— Ты нас убить решил?

— Спасти, — цедит яростно, явно злясь на самого себя.

Я молчу весь путь. Немного успокаиваюсь, когда узнаю знакомый двор.

— Спасибо, — раздается голос Тани. — Берегите себя и держите меня в курсе.

Она

покидает салон, так и не дождавшись от нас ответа.

— Ты хоть слово мне скажешь? Что с тобой?

— Со мной все хорошо.

— У вас был пожар? Что стряслось? Я так и буду силой вытаскивать из себя слова?

— Да, устроили пожар. Подставили. Но скоро выберемся. А пока тебе надо пожить у родителей. Пару дней, Саш. Не спорь, очень прошу. Мы скоро уедем отсюда.

— Ну замечательно. За меня уже все решено. Разве я могу сопротивляться? Билеты, надеюсь, тоже купил? Куда уезжаем? Хоть это скажешь?

— У тебя нет прав на сопротивление, Саша. Будешь упираться, силой затащу в машину и увезу как можно дальше.

— Да-да. Конечно. Безмолвная кукла, которая не имеет возможности сама решать, чего хочет или не хочет. Я не останусь у родителей. Объяснять им что-либо нет желания.

— Не надо им ничего рассказывать. Они и не полезут с расспросами. Сами знают, что происходит. И дело не только во мне и моих проблемах… — говорит Загорский, а я пытаюсь понять, куда мы едем. — Надо выбираться, но в первую очередь обезопасить тебя.

— Кто-нибудь был в доме во время пожара? Как твоя мама, сестра? А ты… Тебя же там не было?

— Нет, но пока они думают, что я там был. Мы выиграли немного времени. Но правду просекут быстро. — Заехав в какой-то совершенно незнакомый двор, Миша останавливает машину и обходит ее. Открывает дверь с моей стороны. — Пойдем.

— Куда?

Я пытаюсь поспевать за его широкими шагами. Обходим здание, минут десять идём пешком. Миша не отпускает мою руку, сжимая ее так, будто я вот-вот сбегу от него.

Издалека вижу черный внедорожник. Его фары которого загораются, едва мы подходим. Из машины выходит… Виктор?

— Добрый вечер, — здоровается он, протягивая ладонь Мише, а потом мне. — Как добрались?

— Все хорошо. — Миша наконец выпускает мою руку. Он тянется к внутреннему карману пиджака, достает пачку сигарет. Закуривает. — Саш, садись в машину. Прохладно.

— Нормально мне. Я хочу понять, что происходит. Почему я внезапно оказалась в криминальном мире и не могу нормально передвигаться по городу. Мне это не нравится.

— Никому не нравится. — Выпустив клуб дыма, Миша снимает пиджак и накидывает на мои плечи. В нос сразу ударяет безумно знакомый запах.

— Вы аккуратнее. Как доберешься, сообщи мне, — говорит Виктор. — А ты, Саш… — Он качает

головой, будто что-то вспомнив. — Просто верьте друг в друга и держитесь крепче. Только в этом случае у вас все получится.

Он уходит. Я смотрю на Мишу. Докурив, он бросает окурок и снова выпускает изо рта дым. Потом открывает переднюю пассажирскую дверь, жестом приглашает сесть.

Еще минут десять езды. Полная тишина. Я знаю, что мы едем к моим родителям, но не понимаю почему. Если устроили пожар в доме Загорских, с таким же успехом его устроят и в доме моего отца.

— Там вокруг охрана, менты… Не осмелятся что-либо сделать. — Он будто мои мысли читает.

Или это я говорю вслух все, что думаю?!

— Ясно, — отзываюсь сухо.

Миша резко выруливает в сторону и тормозит в узком переулке.

— Что?!

— Ничего. Я пиздец как испугался за тебя.

Он подаётся вперёд. Положив руку на мой затылок, фиксирует, не оставляя ни единого шанса увернуться. И впивается в мои губы жадным, голодным поцелуем.

Глава 40

Пространство вокруг кажется маленьким и замкнутым. Душным. Едва его губы касаются моих, все остальное будто исчезает. Я чувствую, как мое сердце колотится, будто вот-вот вырвется из груди. Меня целует тот, на кого я долго обижалась, и я не думала, что когда-нибудь снова окажусь так близко к нему. Что позволю прикоснуться ко мне. И что ещё хуже: я растворяюсь в нем вновь.

Поцелуй начинался грубо, но теперь он осторожный, как будто Загорский понимает, что перегибает, и в то же время ждет, чтобы я его оттолкнула. Я этого не делаю, и он снова набрасывается на меня с напором.

Его губы становятся более настойчивыми, и вместе с поцелуем нарастает волна того, что я пыталась подавить: тепло, нежность и неистовое желание. Закрываю глаза, позволяю себе погрузиться в этот момент. Чувствую, как по телу разливается жар. Кажется, все мои обиды растворяются, оставляя только трепет и волнение. Уходят на второй план. Мне не хочется думать о прошлом. О его болезненных словах. О том, как он тогда поступил.

Я так испугалась, что с ним может что-то случиться… Готова была душу дьяволу продать, лишь бы с ним все было хорошо.

Вот, продаю. Самому страшному дьяволу, который украл мое сердце еще несколько лет назад и не хочет возвращать. Из-за которого это самое сердце так долго болело…

Мои руки сами тянутся к его лицу. Я касаюсь щетины и сама горю от его прикосновений. Его ладони на моей талии. Ощущаю его дыхание — оно опаляет кожу, губы. Я снова чувствую то, что когда-то было так знакомо. Наши губы движутся в унисон, будто мы вовсе не были разлучены. Будто того времени, что мы были вдали друг от друга, вовсе не существовало… Не было ни разочарования, ни боли. Было лишь какое-то недоразумение, которое мы сейчас пытаемся забыть.