Больше не люблю тебя, жена
Шрифт:
Внутри меня бушует самый настоящий ураган эмоций. Я жажду этого поцелуя, жажду его прикосновений, его присутствия. Это не просто поцелуй — это возвращение к тому, что я уже почти забыла. Не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Не хочу, чтобы он отстранялся.
Мне так хорошо.
Мое тело реагирует на каждое его движение: сердце бьется всё быстрее, а внутри, внизу живота скапливается приятная тяжесть. По телу разливается ни с чем не сравнимое желание, которое я не могу игнорировать. Забываю о горечи, забываю о причиненной Загорским
— Это ничего не значит, — шепчу, оторвавшись от его губ, чтобы глотнуть воздуха.
— Ничего не значит, — с усмешкой повторяет Михаил.
И снова целует меня. Просовывает язык в мой рот, сплетается с моим, вырывает стон из горла. Зарывается пальцами в мои волосы, а второй рукой поднимает подол платья.
Боже, я горю.
Ловлю его ладонь, сжимаю, запрещаю делать то, что он задумал. Нельзя. Я его не простила. Это всего лишь… всего лишь минутная слабость.
— Саш, — хрипит он мне в губы.
— М?
— Люблю, слышишь? Жить без тебя не могу и не хочу…
Он тяжело дышит.
— Об этом раньше надо было думать.
— Прости.
— Я тоже испугалась… за тебя, — вдруг признаюсь. — Когда тебя долго не было…
— Все будет хорошо, не переживай.
Михаил проводит подушечкой большого пальца по моей щеке, дотрагивается нижней губы, которая тоже горит огнем и саднит от его поцелуев, тянет вниз. Шумно сглатывает, глядя на меня. Я же… не знаю, что чувствую.
Бог видит, как мне плохо. Так и хочется обо всем забыть, не думать. Так и хочется вычеркнуть прошлое и начать все сначала. С чистого листа. Ради нас и нашего малыша. Попробовать ещё раз… А если нет… Если не получится, то разойтись раз и навсегда.
Я едва отошла от стресса. Взяла себя в руки и вроде бы решила остаться одна. Но… Мозг и сердце дают сбой, когда он рядом. Когда так смотрит на меня. С нежностью, любовью… сожалением…
Телефон Загорского подаёт признаки жизни. Отстранившись, он ругается и, что-то процедив сквозь стиснутые зубы, принимает звонок. Я же залипаю на бугре в его брюках. У него эрекция. Он тоже возбужден, и его дыхание до сих пор тяжелое.
— Что случилось? — Он хмурится. Повисает пауза. — Понял. Ублюдки…
Отключается, поставив телефон на подставку, поворачивается ко мне.
— Планы изменились, Саш.
— Куда едем?
— В загородный дом.
— Что с моими родителями?
— Ничего. Все нормально. Они в безопасности, не волнуйся. Можешь даже поговорить с ними, если не веришь мне на слово.
— Где они, Михаил?
—
Забрав, набираю номер отца. Принципиально. Раз настаивает…
Миша выруливает на трассу и разворачивает машину. Едем в другую сторону.
— Алло, — раздается в трубке усталый голос.
— Папуль, привет. Ты как?
— Дочка? Добрый вечер. Все хорошо. Ты там как? С тобой все хорошо?
— Да все отлично, не переживай, — говорю с нервной улыбкой. — Как ты себя чувствуешь? Мама как? А Егор?
— Сидим с мамой в гостиной, все нормально, смотрим новости. А брата твоего нет дома. Ну как всегда…
— Замечательно. — Я снова бросая взгляд на Загорского. Он задумчиво и хмуро смотрит перед собой. — Маме привет передавай.
— Я так понимаю, ты в дороге? Как домой доедешь, позвони, она с тобой поговорить хочет.
— Очень постараюсь, пап. Спокойной ночи.
— И тебе, родная. Береги себя.
Прав был Михаил, когда говорил, что родители не будут задавать лишних вопросов. Действительно так и есть.
Возвращаю телефон на место и, откинувшись на спинку сиденья, тоже смотрю вперёд. Дороги пустые, едем мы долго. Час точно. И Загорский за это время принимает несколько звонков. Говорит то с Виктором, то с каким-то Сергеем, то с безопасником. Я не очень понимаю, о чем, поскольку не слышу, что говорят собеседники Миши. В итоге вырубаюсь. Просыпаюсь, когда теплая ладонь ложится на мое колено, а дыхание касается шеи.
— Приехали, — слышу хриплое.
Едва открываю глаза. Голова ужасно болит, а спина ноет.
Мы во дворе незнакомого дома. Оглядываюсь, пытаясь вспомнить, была ли я тут когда-то, но ничего в голову не приходит.
— Где мы?
— В нашем доме.
Вскидываю брови.
— В нашем? — вылетает с усмешкой.
— Да.
Он очень близко ко мне. Настолько, что его дыхание буквально опаляет кожу. Намотав на палец прядь моих волос, играет с ним, глядя мне в глаза, а я даже выдохнуть не могу.
Но Загорский резко отстраняется. Выходит из машины и открывает дверь с моей стороны, помогает выйти. Прохладный ветер бьёт в лицо, щеки, которые горели секунду назад, обдувает свежим воздухом. Оглядываюсь. У массивных ворот вижу два черных внедорожника, и рядом с каждым — несколько мужчин в черных костюмах. Ещё одна толпа у беседки.
— Что происходит?
— Телефоны прослушивают и планы обдумывают.
— Дурно от твоих слов становится. Что за война, Миша? Я не пойму… Разве деньги важнее здоровья? Жизни, в конце концов.