Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

Улам Адам Б.

Эти родоначальники фашизма последовали приказу императора; они не только учиняли погромы, но предпринимали попытки устранения радикальных и либеральных политиков. Было организовано покушение и на Витте, вскоре после которого он был уволен своим милосердным монархом.

И вот в этих бесперспективных условиях Россия должна была отважиться на эксперимент с конституционализмом. Наиболее заметное положение на политической сцене занимали конституционные демократы, или кадеты. Несчастные кадеты! Они вошли в историю как движение, ставшее практически синонимом политического малодушия и недееспособности. В самом их названии присутствует ироническая нотка. В этой партии не было военных. Она состояла из солидных, интеллигентных людей: профессоров, врачей, инженеров, а также представителей либеральной аристократии и дворянства. Немногие политические движения имели столь высокий интеллектуальный потенциал, как кадеты, совместившие в себе некоторые черты американских демократов и английских либералов XIX века. Несколько выступлений имели кратковременный успех и трагический исход. В 1917 году правительство оказалось в их ненадежных руках, но вместо того, чтобы руководить возрождающейся Россией, они только беспомощно наблюдали за анархией, охватившей страну. А затем большевизм отбросил их в сторону вместе с другими либерально-социалистическими

партиями. В эмиграции их лидеры продолжили споры об упущенных возможностях и тактике прошлых лет: не были ли они излишне уступчивы, слишком наивны в отношениях с экстремистами? А может, их ошибка в том, что они не слишком настаивали на борьбе с самодержавием? Эти вопросы на протяжении пятидесяти лет мучили не только бывших кадетов. Как нам известно, их судьба олицетворяет собой судьбу мирового либерализма. Историки часто поддаются искушению едко высмеять те движения, которые имели шанс, но потерпели неудачу, сравнивая их с кадетами. Однако кадеты первыми утрамбовали площадку между нерациональным консерватизмом, склонным к самоликвидации, и одержимыми, неразборчивыми в средствах революционными силами, рассматривающими политическую свободу скорее как благоприятную возможность, чем как конечную цель. В 1906 году на российской политической сцене кадеты играли ведущую роль. Выборы в Первую думу принесли им блестящую победу: они оказались самой многочисленной партией. Царский режим вел переговоры с известными юристами и профессорами, лидерами партии, предлагая им войти в кабинет министров. Они сомневались и упустили некоторые возможности. К примеру, привычку находиться в оппозиции к режиму и недоверие к агентам, глубоко укоренившиеся в сознании русских либералов. Еще в 80-х годах XIX века русский либерал испытывал чувство неполноценности по отношению к настоящему революционеру. В разгар революции 1905 года кадеты повели себя нерешительно, опасаясь осудить насилие и незаконный захват земли, несмотря на то что многие из них были помещиками. И вот вопрос: не ставили ли они свои экономические интересы выше «свободы» для народа? Можно с легкостью предугадать их намерения, труднее обвинять их в чем-то. Существовавший в России конституционализм был еще очень далек от совершенства. В Готском альманахе, ежегодном справочнике о королевских семьях Европы, была помещена следующая информация: Россия – «конституционная монархия с самодержавным императором». Как остроумно подмечено! Поначалу кадетам предложили войти в кабинет Витте, где им предстояло работать с министром внутренних дел П.Н. Дурново, старым бюрократом и реакционером. Ни для кого не было тайной, что император Александр III после очередного административного скандала дал следующие распоряжения относительно Дурново: «Выгоните эту свинью в двадцать четыре часа». И это человека, которого профессора и барристеры (адвокаты) считали своим коллегой. Витте и его преемники не могли считаться премьер-министрами в обычном смысле этого слова. Придворная камарилья осуществляла непосредственный контроль за принятием тех или иных решений. В ведении Министерства внутренних дел находился департамент полиции, практически государство в государстве, являясь средоточием интриг и махинаций. Тайная полиция царской России была достойным предшественником советского КГБ. Как могли те, кто считал себя русскими учениками Стюарта Джона Милля и других светил западного либерализма, согласиться стать партнерами или помощниками министра в этом полицейском государстве? Ленин любил повторять, что революция это не гостиная с натертым полом, в которую входят в белых перчатках. То же касается и политики в целом. Но это была Россия до Первой мировой войны, с либералами, еще весьма щепетильными в вопросах чести.

Колебания и сомнения кадетов лишний раз подтвердили Ленину правильность его позиции в отношении либералов и интеллигенции. Однако он сделал определенные открытия относительно этой злополучной партии. По мнению Маркса, буржуазия являлась кровавым, жаждущим власти монстром, который, однажды захватив власть, уже никогда не откажется от нее. Как это не совпадало с действительностью! Кадеты, как проницательно заметил Ленин, не были настоящей партией; они – знамение времени. Они по своей натуре неудачники; в этом движении нашли свое место трусливые интеллигенты и реакционные помещики. Политическая слабость и нерешительность представлялись Ленину самыми страшными грехами. Что же касается кадетов, то они действительно не хотели брать руководство в свои руки.

В апреле 1906 года Ленин по-прежнему был не слишком высокого мнения о Советах рабочих депутатов, которые всего несколькими месяцами раньше называл органами революционной власти и (по всей видимости) будущим революционным правительством. «Но даже Советы лучше кадетов», – неохотно признавал Владимир Ильич. Его прежнее раздражение в отношении Троцкого проявилось в сделанном, вопреки имеющимся фактам, заявлении, что Петербургский Совет – самый нерешительный в России! Сейчас Ленин возлагал надежду только на те районы России, где наблюдался подъем революционных волнений и продолжались крестьянские восстания. Социал-демократы, включая большевиков, практически не имели влияния на крестьян. Ленин все больше думал о деревне с ее взрывным потенциалом. И конечно же меньшевики, как и прежде, оставались мишенью для нападок: это они превозносили Советы, усмотрев в них органы революционного самоуправления. «Мы, – пишет Ленин, – всегда считали Советы довольно беспомощными органами». Какова наглость.

Его язвительный тон вполне объясним. События принимали нежелательный для него оборот; он всячески противился растущему давлению, связанному с воссоединением партии. На Первой конференции большевиков в Таммерфорсе было принято решение созвать Объединительный съезд РСДРП. [155]

Могло показаться, что с помощью переговоров лидеров двух фракций легко решается вопрос о воссоединении партии. Революция шла полным ходом. Какой абсурд отрывать от дела членов партии и подвергать их опасности быть схваченными полицией ради нескольких выступлений, на которых большевики и меньшевики будут излагать свои политические платформы, стремясь набрать большее число голосов! Ленин полагал, что таким путем ему удастся захватить большинство на съезде. Итак, в декабре 1905 года состоялся этот нелепый спектакль. Члены партии, вне всякого сомнения сопровождаемые агентами полиции, собрались вместе, чтобы послушать бесконечные дискуссии большевиков и меньшевиков относительно крестьян, Думы, структуры партии и тому подобном. Ленин «в целях конспирации» переоделся буржуа, надел котелок и очки. Он часто выступал, но никогда не председательствовал на встречах сторонников. У него имелись конкретные идеи относительно приближающегося Объединительного съезда партии. Как позже вспоминал

Луначарский, Ленин, «улыбаясь», сказал ему: «Если мы (большевики) получим большинство в Центральном комитете… мы будем настаивать на строжайшем соблюдении партийной дисциплины». [156]

155

Партийные конференции часто проводились в Финляндии, считавшейся наиболее надежным местом. Кроме того, Финляндия имела зачатки автономии, и ее чиновники и полиция не особенно стремились облегчить жизнь своим русским коллегам.

156

Пролетарская революция. Февраль – март 1930. С. 89.

Ленин был уверен, что меньшевики не смогут выдержать дисциплины и выйдут из партии, заклеймив себя предательством. Луначарский, весьма некстати, поинтересовался, что будет, если большевики останутся в меньшинстве. Ленин ответил, что большевики никогда не позволят себе сунуть голову в петлю.

Таким был маленький мир внутрипартийных дел на фоне грандиозных событий внешнего мира. Редко злоба и ожесточение оказывали такое влияние на самообладание Ленина и его государственный подход к делу, как в 1906 году. В то время его ближайшими сторонниками оказались люди, которых он действительно презирал и с которыми в скором времени порвал отношения. Богданов, Луначарский и Леонид Красин уже выражали взгляды, несовместимые с марксизмом. Все трое относились к тому типу людей, которых особенно яростно ненавидел Ленин. Они были интеллигентами, примкнувшими к революционному движению в значительной степени из-за любви к острым ощущениям. Их влекла конспиративная деятельность, и они были попросту не способны выполнять рутинную партийную работу. Такие грустные обстоятельства предшествовали Объединительному съезду РСДРП.

Глава 2

Упадок

В апреле 1906 года порядка ста пятидесяти русских социал-демократов прибыли в Стокгольм, чтобы принять участие в сборище, которое только по иронии судьбы могло быть названо IV Объединительным съездом партии. [157]

Количество делегатов говорило о росте организованного социализма в России. На I съезде присутствовало девять делегатов, и одному Богу известно, кого они представляли, помимо себя. II и III съезды затрагивали еще весьма ограниченный круг вопросов. IV оказался полноценным съездом, достойным своего движения. За представленными на съезде фракциями и национальными организациями стояли более десяти тысяч членов партии. [158]

157

В числе делегатов были представители Польши, Литвы, Латвии, Бунда и нескольких других национальных организаций России.

158

Согласно источнику того времени, большевиков было 13 тысяч, а меньшевиков 18 тысяч. Пролетарская революция. 1922. № 5. С. 75.

Но различие было не только в количестве членов партии и общей численности, раздутой революцией 1905 года. Предыдущие съезды напоминали встречи близких друзей. Съезд, проходивший в Брюсселе – Лондоне, имел все признаки семейного сборища; в семье, конечно, вспыхивали разногласия, но все-таки это была семья. Теперь в Стокгольме больше не существовало прежних уз и безумного эмоционального напряжения. Никто на съезде не рыдал от горя, как один из делегатов в 1903 году из-за отсутствия единства в партии. Большевики и меньшевики холодно и настороженно приглядывались друг к другу. Если бы они объединились, это было бы просто слиянием двух партий, а вовсе не воссоединением семьи.

Но они должны были объединиться. Оставшиеся дома социал-демократы больше не желали слушать о причинах, истинных или мнимых, согласно которым должен сохраняться раскол, лишавший партию единства и делавший русский марксизм бессильным в этот роковой для России период. Речь польского социалиста отразила общее настроение собравшихся: «…все, что происходит здесь, касается всех нас – евреев, поляков, латышей – не меньше, чем русских… Поляки хотят объединиться с русской партией, но только в том случае, если большевики и меньшевики прекратят борьбу и перестанут жестоко критиковать друг друга». [159]

159

IV, Объединительный съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 27, 29.

Его поддержали многие делегаты: ради общего дела все фракции должны объединиться!

Почти семь десятилетий отделяют нас от IV съезда, но по крайней мере два звена связывают нас с этим историческим событием. Во-первых, Климент Ворошилов, в то время делегат от донецкой большевистской организации. Мог ли кто-нибудь в апреле 1906 года представить, что этот незаметный человек станет наркомом обороны СССР, вторым после Сталина в коммунистической иерархии? Или что, будучи уже восьмидесятилетним стариком, он подвергнется публичному осуждению за якобы планируемые происки, направленные против Хрущева, и что будет физически выдворен с места, отведенного советским сановникам у Мавзолея Ленина?

Вторым связующим звеном является человек не такой высокой, но гораздо более счастливой судьбы. Это Станислав Струмилин, экономист и статистик, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда (умер в 1974 году). Годы не стерли из его памяти воспоминания о стокгольмской встрече. Он в числе других делегатов прибыл в Стокгольм из Швеции на небольшом пароходе. Когда судно наскочило на подводные камни, русские социалисты обсуждали аграрный вопрос. Финские моряки предпринимали отчаянные попытки, чтобы судно не затонуло. А чем были заняты русские? Они продолжали дискуссию об отношении марксизма к крестьянину и земельной проблеме. Страсти накалялись, и, поскольку нижняя палуба погрузилась в воду, им пришлось переместиться на верхнюю. «Странные люди эти русские революционеры», – заметил один из финнов. К счастью для съезда и будущего советского ученого, делегаты пересели на другой пароход и благополучно прибыли в Стокгольм. Там молодой экономист встретился с людьми, повлиявшими на ход истории следующей половины столетия. Среди них были Ленин, Плеханов, Сталин и будущий нарком внутренних дел Советской России Феликс Дзержинский. [160]

160

См.: Струмилин C.Г. Из моего прошлого. М., 1957. С. 211.