Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года
Шрифт:
Бессвязность письма говорит о том, что его писал одержимый человек. Все это осужденные должны говорить своим адвокатам «мягко и умно».
Вы должны сказать адвокату: «Ты, маленький либеральный клоун, никогда не сможешь понять моих убеждений». А ведь Ленин сам был адвокатом! Если и имелся в России институт, противостоявший царскому режиму, многие члены которого являлись воплощением гражданского мужества, так это была адвокатура. Но мы еще сможем неоднократно убедиться, что содействие, оказанное интеллигенцией и либералами, только усугубляло ненависть Ленина к своему классу.
Даже самый близкий Владимиру Ильичу человек, его жена, отмечая необъяснимую ненависть Ленина к интеллигенции, весьма сожалела об этом. Крупская пыталась объяснить его чувство тем, что после ареста Александра либеральное общество Симбирска старалось держаться подальше от Ульяновых. Никто не сопровождал мать несостоявшегося убийцы царя до ближайшей железнодорожной
Возможно, ключ к пониманию этой проблемы в том, что принадлежность Ленина к столь сильно ненавидимому им классу в какой-то мере отразилась на его характере и манере поведения, и ему никак не удавалось от этого избавиться. В то время как Крупская занималась расшифровкой писем, приходящих из России, Ленин каждый день убирал свой рабочий стол, пришивал пуговицы и тому подобное. Этим он разительно отличался от революционеров, печально известных своей неорганизованностью, но являлось ли это свойством буржуазного интеллигента? То же можно сказать о спорте. Владимир Ильич любил охоту и пешие прогулки в горы – по тем временам довольно необычное развлечение для среднего буржуа. Подобного рода развлечения подходили скорее аристократам, нежели революционеру, не правда ли? Но Ленин объяснял, что революционер должен всегда оставаться в форме, ведь ему приходится убегать от полиции.
Это касается и манеры поведения. Его воспитали культурным человеком, и, в отличие от Хрущева, не задумываясь применявшего в речи нецензурные выражения, для него это не было в порядке вещей. Однако он умышленно использовал оскорбительно-грубые выражения и в выступлениях, и в печатных трудах. Вот как он объяснил это Валентинову: «Вас, очевидно, шокирует, что в партии мы пользуемся грубым языком… если бы социал-демократы в политике, пропаганде и полемике пользовались культурным, «непровоцирующим» языком, они были бы хуже унылых протестантских министров…» [132]
132
Валентинов Н. Встречи с Лениным. New York, 1953. С. 333.
И он ссылался на наивысший авторитет: каким грубым бывал Маркс, когда имел дело с политическими противниками.
Имеются дополнительные сведения, объясняющие его грубую манеру поведения. Во время болезни Ленина парализовало. Он узнал от жены, что Сталин был груб с ней. Крупская, естественно, не хотела волновать больного. Оскорбленный неуважением к жене Ленин в манере старорежимного господина, типичного барина, продиктовал письмо, извещая Сталина о разрыве личных отношений. Кроме того, в письме к съезду он настоятельно рекомендовал освободить Сталина от должности Генерального секретаря, поскольку «тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». По мнению Владимира Ильича, Генеральным секретарем следовало назначить другого человека, который будет «более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам…».
Как это ни парадоксально, но патологическая ненависть к интеллигенции и буржуазии сочеталась в Ленине с невероятным интеллектуальным снобизмом. Он был уверен, что только образованные, профессионально грамотные люди должны встать во главе революции и Советского государства. Наилучшей иллюстрацией этого неразрешимого конфликта между чувствами и практицизмом является советский период. Рассматривая его, мы увидим, как Ленин то злорадствовал по поводу мучений, на которые обрекал интеллигенцию, то сокрушался, что не хватает образованных, «культурных» людей для управления социалистическим государством. Он никогда не исключал возможности, что любой человек может руководить революцией и государством. [133]
133
Его работа «Государство и революция» с очевидностью опровергла это утверждение.
Однако Ленин никогда не забывал, что ненавидимая им интеллигенция всегда будет необходимой составляющей успеха любого политического движения России. Потеряйте расположение и преданность интеллигенции, и ваши хваленые массы окажутся не чем иным, как стадом овец. Любое философское и религиозное увлечение может увести интеллигенцию в сторону от политики; христианский анархизм Толстого, неоидеалистическая философия стали для него врагом, затмившим даже меньшевизм и самодержавие.
Существовал
134
См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 38. С. 459.
Если бы Объединение библиотек нуждалось в святом покровителе, им, конечно, должен был стать Владимир Ильич Ленин.
Поколения русских радикалов вступали в любовную связь с «народом». Но к 1900 году любовь угасла. Конечно, для марксиста крестьянин не мог быть предметом наивного поклонения, как для землевольцев: примером естественных добродетелей для социалиста являлось коммунистическое общество. Жестокость крестьянина, чем-то напоминавшего дикаря, следовало направить на свержение старого режима, а вот что с ним делать, когда придет время создавать образованное, «культурное» общество? Многие марксисты просто старались не думать об этой проблеме. Ленин, прекрасно понимая, что крестьяне составляют основную долю населения России, считал, что они не могут быть отнесены к категории мелкой буржуазии. Нельзя сокрушаться над неспособностью крестьянства оценить марксизм и оставить все как есть. Революция 1905 года открыла социалистам глаза на то важное положение, которое по-прежнему занимал мужик. Временами это странное создание демонстрировало революционное рвение: крестьяне захватывали земли помещиков, сжигали их дома и нападали на полицию. А затем опять впадали в летаргический сон. Солдаты, набранные из крестьян, без всякого раскаяния по приказу расстреливали своих собратьев-крестьян.
Ленин не испытывал к крестьянам каких-либо чувств, но прекрасно понимал, что для успеха революции необходимо завоевать доверие крестьянства или, по крайней мере, нейтрализовать значительную его часть. При необходимости придется в угоду желаниям крестьян забыть о марксизме. Преемники народников, эсеры, попытались оказать влияние на крестьян. Марксистам следовало превзойти их и добиться доверия «мужиков».
Итак, 1905 год отмечен концентрацией всех усилий, направленных на привлечение крестьян на свою сторону. Сначала эти действия были сопряжены с определенной долей раздражения и неискренности, поскольку крестьянам нельзя было объяснить, что в конечном счете их судьба будет связана с марксистским государством. Следует покончить с «идиотизмом сельской жизни», считал Маркс, и тогда крестьянин по своему положению и условиям существования уподобится промышленному рабочему. Конечно, крестьянину нужно пообещать то, к чему он так истово стремится: землю, много земли. Если бы Ленин не был так глубоко предан марксистскому учению, ему бы не пришлось прилагать особых усилий для политического маневрирования. Крестьянин скорее бы предпочел жить хуже, но на собственном клочке земли, используя примитивную технику, чем стать рабочим в государственном хозяйстве, оснащенном передовой техникой. Борьба с крестьянином даже на том этапе представлялась большевикам борьбой с царством тьмы. Ярость, с которой партия под руководством Сталина проводила насильственную коллективизацию, явилась следствием компромиссов и уступок, которые предоставлялись крестьянам на протяжении четверти века.
Рабочие согласились с тем, что крестьянину отведена роль благородного дикаря. Ленинская вера в природную добродетельность пролетариата была оборотной стороной ненависти к интеллигенции. Однако вера в рабочих зачастую уступала место практическим соображениям. Рабочие честные, правдивые, смелые, но, увы, среди них мало таких, кто мог бы управлять государством. Если по неведению они собьются с социалистического пути, им надо строго указать на это. Стоило Ленину захватить власть, как он тут же объявил о закрытии профсоюзов, находившихся в оппозиции к большевикам. Он естественным образом воспринял жестокое подавление кронштадтского мятежа и не оплакивал судьбу моряков и пролетариата. Мы не слишком ошибемся, если скажем, что чувства Ленина к рабочим были сродни чувствам имперских офицеров к морякам: этакая смесь любви и снисхождения.