Большие бульвары
Шрифт:
– Ну ладно, твоя взяла, – признала она. – Я вошла в ресторан, молча подошла к их столику и положила рядом с его тарелкой тест на беременность.
– Тест на беременность! – воскликнула Беттина. – Ты хоть понимаешь, что это значит?
Ее круглое лицо перекосилось от негодования, веснушки потонули в румянце. Она стукнула кулаком по перекладине детского стульчика. Капюсин заревела, пуская слюни, смешанные с морковным пюре.
– Подсознательное желание ребенка!
Став матерью, Беттина принялась упорно проповедовать своим все еще незамужним подружкам: «Рожайте! Будет зайка – будет и лужайка». Она встала, взяла дочку на руки и принялась ее успокаивать. Малышка
– Ты мечтаешь родить ребеночка, Дория, но не можешь себе в этом признаться, – продолжила Беттина.
Дория закатила глаза:
– Да что ты такое несешь, в самом деле! Мне это надо было только для того, чтобы усилить эффект моего внезапного появления. Послушай, что дальше было.
Прижав Капюсин локтем к бедру, Беттина достала влажную салфетку, чтобы вытереть дочуркину мордашку. Щечки Капюсин снова стали розовые и гладкие, словно шелковые подушечки. Она подняла к матери пухленькие ручки и прощебетала «мама». В этой нежности было какое-то волшебство, которое почувствовала Дория и которое даже ей растопило сердце.
Беттина достала из холодильника творожный сырок.
– Пора бы тебе прекратить свои романы с токсичными обольстителями.
– Токсичными обольстителями! Не трави мне душу своими сексуальными терминами! – с улыбкой парировала Дория.
Ее подруга снова усадила малышку на стульчик и рассмеялась. Надо сказать, до того как она встретила своего мужа Жюльена, она и сама успела пережить несколько романов повышенной токсичности. По критериям Беттины, токсичным считался любой мужчина, который во время отношений приносил женщине больше проблем, чем реальной пользы.
– Я не шучу. Тебе надо найти мужчину серьезного, надежного, ответственного, уравновешенного…
– Меня сейчас стошнит! – Дория уже пожалела, что начала этот разговор.
Но Беттина неумолимо продолжала:
– Со стабильной работой. Что-то типа банкира…
– Экономного, даже скупого… – Дория начала уже злиться.
– И разумеется, чтобы одевался похуже, чтобы волосы были жирные и изо рта воняло, такого у тебя ни одна девка не уведет!
– Да-да! Вот, значит, кто мне нужен! Решено, с сегодняшнего дня буду бегать от красавчиков, тусовщиков, бездельников, хвастунов, бабников, мечтателей, лодырей, вечных подростков, непонятых художников, безденежных модников. Возьмусь за надежных, серьезных…
– Короче, зануд. С ними не прогадаешь!
Капюсин доела сырок. Беттина сняла свой достойный «Талибана» костюм и сразу же засунула грязную одежду в стиральную машину. Затем она стащила с головы платок с черепами, и ее густые рыжие кудри рассыпались по плечам и спине. Когда Беттина сняла свой уже не вполне белый халат, стала видна ее аппетитная фигура со всеми изгибами и округлостями, которые она обычно выгодно подчеркивала прямой юбкой и высокими каблуками. Дории же, как ни одной другой женщине, шли джинсы. И в дождь, и в холод джинсы обтягивали ее узкие бедра и длинные, безукоризненно рок-н-ролльные ноги.
Характеры у двух подруг были столь же различны, сколь их гардероб. Беттина, спокойная и веселая, украшала свою жизнь, как режиссер, ставящий спектакль. Присущая ей от природы рассеянность иногда ставила ее в невероятные ситуации, из которых она всегда выходила с улыбкой. Под внешней невозмутимостью скрывалась тем не менее железная воля. Беттина умела поставить перед собой цель и упорно к ней идти. Дория же,
Она ходила быстро, подпрыгивая и пританцовывая, и порой выпивала чуть больше чем надо, чтобы успокоить себя и усыпить беспричинную тревогу. Активность и адреналин были ей нужны как воздух. Иногда Беттина пыталась направить всю эту энергию любимой подруги хоть в какое-то внятное русло, но почти всегда без заметного результата. Дория смешила ее своими вечными авантюрами и запутанными планами. Они познакомились в пятнадцать лет, на курсах Флоран. Как многие девочки-подростки, они мечтали стать актрисами. Только, в отличие от многих своих ровесниц, они до сих пор с этой мечтой не расстались. Чтобы разрекламировать себя, они вместе снимались в юмористических роликах, которые размещали на Ютьюбе.
– И чем же закончилась история? – спросила Беттина.
– Фред взглянул на тест и побелел как мел. – В глазах Дории загорелись злобные огоньки. – Татьяна с достоинством забрала свое пальто и свалила. Самое интересное, что тест даже не был положительным! Я его только что в аптеке купила. Бедняга просто увидел красную полоску и запаниковал. Я схватила тест и тоже убежала. И тогда Фредерик наконец очнулся и стал кричать: «Дория! Татьяна!» – именно в таком порядке. Когда я уже была в дверях, а Фред за мной погнался, я услышала, как метрдотель сказал: «Мсье, ваш счет…»
4
Сделать женщин нечеловечески красивыми или пугающе человечными
После визита к Беттине Дория, воспользовавшись отсутствием Фреда, который, как она знала, был в своей мастерской, навестила прежнюю квартиру на бульваре Сен-Мартен, чтобы забрать свои вещи. Послеполуденное осеннее солнце косыми лучами било в эркерное окно гостиной. Низкий столик был не убран после завтрака Фреда. Дория с удовольствием отметила, что на столе одна чашка и одна тарелка. Она направилась в спальню. Незастланная постель со скрученным одеялом свидетельствовала о беспокойной ночи. Дория растянулась на белой простыне, думая, какое лицо будет у Фреда, если он вернется и застанет ее здесь уснувшей. Тяжелый камень лег на сердце, горло больно сдавило: она уже скучала по нему… Никогда больше она не ляжет спать в эту постель, никогда не проснется, чувствуя обращенный на нее взгляд Фреда. Нет, она уже на него не сердилась. Просто ей хотелось, чтобы все это продлилось хоть чуть-чуть подольше.
Фредерик Дени любил женщин, всех женщин. Ограничиться близким общением только с одной из них казалось ему невыносимым и даже обидным. Дория не знала, какие личные проблемы, какие комплексы или какие раны породили в нем эту неутолимую жажду женского общества. Но этот изъян был во Фреде заметен, уже когда она его встретила. Она вступила в эти отношения, будучи вполне осведомленной.
А все оттого, что Фред был намного интереснее, чем средний мужчина! Не писаный красавец, нет, тут совсем другое… У него было потрясающее чувство юмора. Он умел видеть забавные моменты и не зло над ними посмеяться. Он был талантлив. Он умел понять и ухватить суть человека одним щелчком камеры, чтобы потом она раскрылась в миллионах пикселей на его фотографиях. Он знал, как сделать женщин нечеловечески красивыми или пугающе человечными, и чувствовал душу человека. Дория успела немало узнать об этом. Фред столько «обстреливал» ее своим фотоаппаратом, что она открыла в себе и незнакомые доселе лица, и странные выражения, унаследованные от матери, и тайные оттенки уязвимости, и неожиданные приливы чувственности…