Большие девочки не плачут
Шрифт:
– Ты думаешь? А может, за нас хотели получить выкуп? Ведь у нашей семьи, по меркам обывателя, много денег, и эти двое – обеспеченные люди. Я даже слышал про их фирму. И я рад, что меня с ними свела судьба – пусть и при таких обстоятельствах. Мы будем сотрудничать. Наверное, вам с Костей сегодня нужно будет снова встретиться с Сирым.
Я кивнула. Но от меня это не зависело. Я решила приготовить Косте завтрак и отнести в постель. Интересно, ему когда-нибудь кто-нибудь подавал завтрак в постель?
Костя спал, причем сладко, как ребенок. Вообще интересно смотреть на спящих мужчин, которые кажутся в эти
– Опять решила что-то выяснить или проверить?
– Что ты думаешь делать с финнами?
– Здесь пока поживут. Они не против. И мне спокойнее.
– А дальше? Куда их потом?
Косте стало смешно.
– Пусть заключают договор с Сирым, Карасевым и Иваницким, пусть строят свои сауны – или не заключают и не строят. Но если здесь произойдет международный конфликт, от каких-то наших граждан пострадают финны, или шейх, или еще кто-то из иностранцев, я буду считать, что плохо выполнил свою работу.
– Но мы находимся на территории иностранного государства! Неужели в твои обязанности входит предотвращение преступлений наших граждан по всему миру? Это просто невозможно!
– Все гораздо сложнее, Катя, – очень серьезно сказал Костя и принялся за завтрак.
Я смотрела, как он ест. Зрелище было приятным. Мне совсем не нравилось, как ест Владимир Станиславович. Костя же… Он вообще был мне приятен!
Мирная трапеза была прервана звонком телефона. Костя потянулся за трубкой, бросил быстрый взгляд на экран, его лицо ничего не отразило, и он ответил на вызов.
Говорила женщина, но я не могла разобрать слов. Костя только то и дело бросал взгляды на меня.
– Сегодня пересечемся, – сказал он в конце. – Коробочку в номере не оставляй. При себе носи. Но кто бы мог подумать!
Он отключил связь и сообщил, что мне в подарок прислали бриллиантовое колье.
– Что? Кто? Какое колье?!
– Кто – неизвестно. Опять никакой визитки.
– А если стекло?
– Алле в своей жизни доводилось видеть немало бриллиантов. И это очень дорогая вещь, Катя. Если, конечно, не краденая.
– То есть?
– То есть, возможно, тебя снова хотят подставить. Чтобы тебя арестовали с краденой вещью. Алла, правда, выяснила название курьерской фирмы и номер заказа. Я попытаюсь по ним что-нибудь узнать, по крайней мере получить справку с описанием товара – для таможни.
– А если человек не знал, что такую вещь просто не вывезешь или не ввезешь в Россию? Может, он очень богат, имеет свой самолет, и такая мысль даже не пришла ему в голову?
– Ладно, разберемся. Поехали в супермаркет. Нам же сегодня с господами иностранцами Новый год встречать. Финнов надо напоить так, чтобы у них и мысли не возникало никуда тащиться за добавкой.
– А за приключениями?
– За приключениями ходят наши. Если же перед финном поставить выпивку, причем халявную, он никуда не пойдет. Пока моешь посуду, я посмотрю почту. И, кстати, напомни Абдулле, что он кредитную карточку обещал, а то у меня командировочные, и мне рапорт о расходах писать.
Абдулла карточку дал без слов, для себя попросил фруктов и сладостей, финны так пока
Александра Петровна, проживающая в Санкт-Петербурге и работающая сиделкой у лежачих больных, заявила представителям органов, что загранпаспорт никогда не оформляла и за свою жизнь за границей никогда не была, если не считать Украину, куда выезжала с родителями в школьные годы. Но загранпаспорт оформлен был, и кто-то по нему совсем недавно покинул пределы России. Спецслужбы проверили и какую-то там карточку, оставшуюся после оформления загранпаспорта (старого образца). Женщина на фотографии была похожа на настоящую Александру Петровну, но это была не она. Загранпаспорт оформлялся три года назад, когда оформлением еще имели право заниматься турфирмы.
– Но все равно нужно было представлять внутренний паспорт и трудовую книжку! – воскликнула я. – И при получении внутренний паспорт нужен. Хотя мне при оформлении последнего паспорта штамп во внутреннем не поставили – в смысле, о наличии заграничного. А об оформлении предыдущего ставили. Правда, у меня тогда и внутренний был другой.
Костя развел руками. Теперь явно было концов не найти.
– А где Александра Петровна работала три года назад? – спросила я. – В смысле, у кого?
– Сейчас вспоминает. Она не ведет учета по датам. Человек, за которым она ухаживала, явно умер. Она же ухаживает за лежачими стариками, родственники которых не хотят убирать дерьмо, но могут оплатить эту работу. Эти старики уже не встают. Один умер – Александра Петровна переходит к другому. Возможно, кто-то из родственников воспользовался паспортом Свиристелкиной, а она этого даже не заметила. Он же ей не нужен постоянно. Лежит в сумочке и лежит. А трудовая книжка не у всех есть. Она же официально безработная. Можно сказать, что потеряла. Или еще что-то. Наши граждане очень находчивые.
– Но раз недвижимость здесь оформлена на Александру Петровну, это означает, что по ее паспорту выезжали и раньше.
– М-да… И ведь паспорт-то настоящий! Внесен в базы данных. Официально выдан. Конечно, теперь будут служебные разбирательства, но они ничего не дадут. Правда, ту дамочку, которая выехала как Свиристелкина, по возвращении на границе тормознут и допросят. И на нее повесят всех собак. Хотя, может, настоящая Свиристелкина изображает святую простоту, а на самом деле в курсе, кто путешествует по ее паспорту. В общем, нужно ждать возвращения путешественницы.
– А здесь ее можно найти?
– Навряд ли. Я не думаю, что она зарегистрирована в гостинице. Зачем, если у нее два дома? Кстати… А ведь она вполне может проживать вместе с Василием Токлеусом.
Я вспомнила Гюльчатай. Наверное, о ней подумал и Костя. Наряд восточной женщины – прекрасное прикрытие. Правда, Костя сказал, что ни в Петербурге, ни в Москве никакая женщина в парандже или чаршафе не проходила мимо таможенников и пограничников. Ее бы однозначно запомнили, обязательно отправили бы на досмотр и лицо бы заставили показать. Значит, она переодевалась уже в самолете – или вообще по прибытии, перед тем, как сесть в автобус. Но не факт, что Гюльчатай путешествовала по паспорту Александры Петровны.