Большие девочки не плачут
Шрифт:
Мужчину в восточной женской одежде в толпе не опознал никто. Все, слышавшие голос Гюльчатай, были уверены, что она – женщина. Не мог мужчина говорить таким голосом, ну и вообще… Та была женщина – и точка. Хотя на этом курорте и без паранджи не всегда определишь, мужик перед тобой или баба. Погибшего в номере Аллы мужчину узнали. Еще не протрезвевшие товарищи клялись отомстить, только пока не знали кому. Они вообще не понимали, как он мог замерзнуть под кустом. Пока они еще не знали истинной причины смерти. Но вскоре она была объявлена собравшимся.
Одна часть
– Интересно, кто ему шею-то так профессионально сломал? – пробурчал себе под нос Костя, когда от нас отошел комиссар.
Я прикидывала, когда все произошло.
Бизнесмена убили, пока Алла была в душе. Убил явно этот мужик, переодетый в восточную женщину. Но его кто-то поджидал внизу – и прикончил до того, как успели подъехать мы с Костей. Кого убивали? Гюльчатай? Или тут несколько человек ходит в таком наряде, а все думают, что на курорте находится только одна восточная женщина. Ведь по двое дамы в чаршафе не ходили. И жены Абдуллы из номера не выходили.
Комиссар отправился в гостиницу выяснять про Гюльчатай (я сказала, что она селилась сюда), Костя отправился вслед за ним, а мне велел держаться в компании владельцев курорта. Мне не следовало лишний раз мелькать перед портье, раз вместо меня теперь живет Алла.
Владельцам курорта я сказала, что камень с подъездной дорожки Василия исчез.
– У вас устаревшие сведения, – заметила супруга Иваницкого. – Там уже новый лежит. С вопросом «Налево пойдешь?». И мы тут слух запустили про бордель. – Женщина усмехнулась. – Народ обязательно наведается – хотя бы посмотреть. Выживем мы Ваську отсюда. Ишь, гад, на наш курорт замахнулся.
Эта женщина мне понравилась. По-моему, камни были ее идеей. Ей хотелось поразвлечься – и она развлекалась.
Костя отсутствовал гораздо дольше, чем я ожидала. Я пока вела светские беседы с Сирым, Карасевым и четой Иваницких. Они обсуждали, как убийства повлияют на посещаемость курорта – привлекут народ или оттолкнут. Пришли к выводу, что однозначно его прославят. О нем будут говорить, случившееся станут обсуждать. А это реклама. Название останется в памяти, а об убийствах к следующему году забудут.
– Катя, ты собираешься о них писать в «Сплетнице»? – спросил Владимир Станиславович.
– Как скажет Лариса. Вообще-то у журнала другая направленность – светские сплетни, а не убийства. Но ведь можно написать, что один рыбак поймал русалку, а мужчина одевался в женскую одежду и поплатился за это. Двое мужчин не поделили женщину, один убил другого, но у нее оказался третий, и он прикончил второго.
– Катенька, мы заплатим за рекламу. Замолви словечко перед Ларисой.
– О чем это? – послышался голос моей работодательницы – и она тут же приступила к обсуждению деловых вопросов. Николай оказался рядом и был изрядно подшофе. Мне подмигнул, извлек из кармана флягу и к ней приложился, занюхал рукавом.
Я решила послушать, что говорят друзья убитого в номере Аллы мужика, и постаралась оказаться в пределах слышимости. Они помнили, что он вчера ушел «с какой-то
Вернулся Костя с каким-то странным выражением лица, но быстро взял себя в руки.
– Колье забрал?
Он кивнул с отсутствующим видом. Он явно о чем-то напряженно думал.
Владимир Станиславович подошел к нам и спросил у Кости про Абдуллу – так, чтобы его никто не слышал. Вероятно, его очень волновал контракт с «Игл Констракшн», а также настрой (и настроение в целом) арабского шейха, оказавшегося на горнолыжном курорте (естественно, без лыж и даже без инкрустированных бриллиантами палок), и он интересовался, стоит ли отправить Абдулле какой-нибудь подарок к Новому году.
– Если отправлять, то в гостиницу. Женам, – сказал Костя.
– А это мысль! – воскликнул Сирый, потом повернулся ко мне. – Катенька, вы с Костей сегодня ночью заглянете на огонек? Будет вечеринка, только не у меня, а у Иваницких. Вероника организует. И вообще у них отдельно стоящий дом, а я живу в гостинице. Все-таки если праздновать по-нашему, по-русски, то лучше в отдельно стоящем доме, правда? Я буду очень рад вас видеть. И, конечно, будут подарки. Приходите. Вот тут отмечено месторасположение дома.
И Владимир Станиславович вручил мне размноженный на ксероксе лист бумаги с планом местности. Дом Иваницких был отмечен крестом. Он был в пределах пешей досягаемости от основных зданий курорта. Да тут, пожалуй, все было в пределах пешей досягаемости.
Подъехала труповозка, тела упаковали в черные мешки, застегивающиеся на молнию, и увезли. Полиция уехала, народ стал расходиться. Развлечение закончилось.
– Поехали, Катя, – позвал Костя. – Нужно немного отдохнуть перед ночными празднествами.
Мы распрощались с владельцами курорта, Ларисой (которая мне подмигнула) и Николаем, который, по-моему, уже мало что соображал. В машине я спросила у Кости, что ему удалось выяснить в здании гостиницы.
– Комиссара я предупредил о том, что ты обменялась местами с моей знакомой. Ты живешь у меня, Алла тут. Он решил, что это очередные странные отношения русских. Я поменял баб. Но нам плевать на то, что он решил. Нам просто не нужны лишние вопросы, если полиция будет проверять документы и фамилия в документах не совпадет с фамилией зарегистрированного в номере человека. А так все понятно. Или непонятно, – Костя усмехнулся. – Но комиссар предупрежден, а это самое главное. В смысле, в отношениях с местной полицией.
– Но случилось что-то еще, – сказала я утвердительно.
Костя кивнул.
– Колье фальшивое?
Костя рассмеялся, засунул руку во внутренний карман и извлек небольшую черную коробочку.
Я открыла ее на коленях. Тут солнечный луч как раз проник сквозь боковое стекло джипа и упал на камни. Они заискрились и засияли. Мне никто никогда не дарил таких дорогих вещей. Колье, которое Владимир Станиславович оставил у себя, было гораздо дешевле. Основа этого была из белого золота, камни должны были лечь в ложбинку под шеей. Бриллиантов насчитывалось пять.