Большие Надежды

Оськина Варвара

– Сколько доз обезболивающего у тебя есть?

На мгновение Флор растерялась, а потом тихо ответила:

– Пять.

– Маловато на его тушу, – пробормотал Льюис и скривился, когда смерил взглядом привалившуюся к стене Флор. – Да ещё и ты не в лучшей форме. Вколи одну прямо сейчас. Когда приедем – вколешь вторую.

Она отлепилась от стены и попыталась принять вертикальное положение так быстро, как только могла. Рёбра немедленно взвыли, перед глазами заплясали развесёлые точки, но Флор прикусила до крови язык и выпрямилась.

– Не надо. Я справлюсь и так, – чётко проговорила она.

– Ну да, хочешь, чтобы

он мне потом голову из-за тебя оторвал? – процедил без тени улыбки Льюис и одним выработанным до автоматизма надел на голову шлем. Знакомая черепообразная маска, хоть и не такая страшная, как у Артура, уставилась визорами на приготовившуюся спорить Флор. – Коли. Сейчас же. Тебе и без того будет непросто.

Больше спорить она не решилась. Только уже у самого выхода, прежде чем надеть свой потрёпанный шлем, обернулась и коротко спросила:

– А Джуди?

Герберт хмыкнул, проверил хорошо ли выходит из ножен клинок и негромко ответил:

– Просила передать, чтобы ты не вводила ему все ампулы сразу.

Флор на мгновение зажмурилась и мысленно пробормотала молитву, которую бог знает как вспомнила. Всё-таки Джуди была святая.

Покинуть Убежище оказалось довольно легко. Если их и заметили, то давали возможность уйти, что совершенно не значило, будто их пустят обратно. Однако этот вопрос они будут решать по возвращении, и если у них всё получится. Потому что даже в глазах решительно настроенной Флор затея выглядела весьма безнадёжно. Впрочем, Герберт, кажется, не испытывал подобных сомнений. Он помог Флор забраться на допотопный квадроглиссер, после чего легко оседлал свой, затянул потуже ремни доспеха и завёл оглушительно загрохотавший мотор. Из подземного тоннеля они вылетели, когда горизонт начал светлеть.

У границы Города они оказались удивительно быстро. Либо так показалось возбуждённому мозгу, который думал лишь о своём.

– Проехать внутрь нам не дадут, – неожиданно крикнул сквозь шум ветра Льюис, и Флор вздрогнула от неожиданности.

Она подняла голову и увидела перед собой переливавшиеся зеленоватым светом гексагоны Щита. По ночному времени те всё ещё были укрыты пластинами безопасности.

– На всех подземных подступах к Башне стоят заграждения, а для улиц мы слишком шумные. Придётся оставить глиссеры рядом с Щитом и пробираться самим. Будем молиться, чтобы Город нас не заметил.

– Возможно, будет лучше, если он всё-таки о нас узнает, – задумчиво пробормотала она, глядя, на стремительно выраставший словно из-под земли Щит. Тот уже тяжело нависал прямо над ними.

– Что? – крикнул Герберт.

– Как мы пройдём сквозь него? Вряд ли нас пустят через основные ворота.

– Через шахты, где обычно хранятся пластины. Там есть небольшой лаз.

Льюис замолчал, понимая, что перекричать бивший в лицо ветер и нараставшее гудение Щита стало невозможно, и кивнул в сторону открытых шлюзов. Те смотрели в предрассветное серое небо своей чернотой, что опоясывала Город подобно некой черте между мирами: внутри жизнь, а за пределами смерть и пустота. Они устремились к самому большому и вскоре замерли около черневшего в предрассветных сумерках провала. Флор вздохнула и осторожно слезла с замершего у около открытой шахты глисса.

Почва под ногами вибрировала. Жёлтая чахлая трава, чью жизнепригодность было уже не определить из-за налипшего слоя пыли, плотно устилала землю перед Щитом. И Флор впервые задумалась,

что со всеми своими знаниями понятия не имела, как та вообще смогла вырасти здесь. Наверное, природа всё же сильнее упрямого человека со всеми его проблемами и катастрофами. Однако долго предаваться подобным размышлениям ей не дали. Махнув рукой, Герберт осторожно спустился в провал, где исчез полностью, а потом на поверхность из густой темноты вынырнули его руки. Он несколько раз согнул пальцы, словно подманивал Флор, и ничего не оставалось, как усесться на край, а потом нырнуть в полную черноты ниши.

Удивительно, но сюда не долетало ни одного зелёного отблеска, и даже гул стал будто бы тише. Едва заметно светившиеся в этом мраке визоры шлема Герберта мелькнули, но тут же пропали, а потом руку Флор крепко схватили и потянули в сторону уходившего вдаль узкого коридора.

Было тесно. Но не настолько, чтобы ей, всю жизнь ютившейся в ещё более узкой квартирке, стало не по себе. Однако, когда по меркам Флор они миновали три больших пролёта, раздался лязг, Льюис замер и насторожился. Она поняла это по тому, как чуть склонилась вперёд его голова с бледно фосфоресцировавшими фильтрами. Но тут скрежет повторился, теперь уже громче, и Флор скорее почувствовала, чем поняла, – дело плохо. Ей хватило всего одного взгляда на повернувшуюся к ней страшную маску, чтобы толкнуть Герберта в спину и побежать. Ринуться к полосе тусклого света, что уже замаячила на ржавой стене, так быстро, как только могла.

В лёгкие немедленно будто вонзили сотни тонких иголок, которые проткнули ткани насквозь и, кажется, теперь торчали из позвоночника. Именно там сосредоточилась дикая боль, из-за которой перед глазами немедленно заплясали яркие пятна, но Флор не остановилась. Теперь уже Герберт тянул её за собой, почти волочил по занесённой песком тесной шахте, пока сверху на них с грохотом и металлическим треском надвигались пластины Щита. Они складывались, готовые вот-вот опуститься на положенное им место и придавить двух неудачников, а те лишь в последний момент успели протиснуться сквозь образованную временем и коррозией брешь и ввалиться в пустой машинный отдел.

Трясущимися руками Флор стащила с себя душную маску и закашлялась, сплёвывая на пол сгустки тёмной свернувшейся крови. Её колотило. Тело дрожало так сильно, что Герберту пришлось сначала прислонить её к надёжной стене, а потом и вовсе заставить сесть на пол. И стоило Флор устало откинуть голову на отсыревший заплесневелый бетон, как по шахте прокатился металлический гул – лязгнули вставшие в ниши пластины, а потом стало тихо.

– Это было близко, – пробормотал Герберт и покачал головой.

Флор ничего не ответила. Только медленно выдохнула, когда рядом с лицом замаячила затянутая в перчатку рука, после чего опёрлась на неё и тяжело поднялась. Надо было идти.

Было ещё раннее утро, но Город уже жил своей жизнью. Наверное, слизни Буря в один день половину строений и жителей, другая всё равно бы явилась на положенное рабочее место как ни в чём ни бывало. Вот и сейчас первые стройные колонны из сменщиков чеканили шаг в сторону входа в реакторные залы. Они собирались на углах прямых, точно клинок, улиц, а потом ровными группами двигались к тяжёлым дверям, что вели в подземную часть одного из «зубцов». Эхо их шагов гулко отдавалась на пока ещё сонных перекрёстках и заглушало голос автоматического информатора.