Большие Надежды
Шрифт:
– Об этом никто не должен знать, – процедил он. – Ни одна живая душа, ясно?
– Да, – пискнула она.
– Ферма уничтожена. Больше никаких экспериментов, никакой селекции, никакой сегрегации и уж точно никакого клонирования. Это… Это последнее. Когда придёт время, инкубатор должен быть уничтожен. Вы поняли?
Глупая Бет испуганно кивнула, и Артур знал, что будет гореть за это в Аду. Буквально через пару часов, как доберётся до Убежища и расскажет всё единственному человеку, который мог его понять. По крайней
Впрочем, даже если всю дорогу до знакомых ржавых железных ворот Артур и пытался обмануться или найти себе оправдание, то встретившая его Джуди не оставила ни единого шанса. Молча выслушав, она процедила:
– Ты рехнулся!
– Я и не ждал, что ты поймёшь.
– Пойму? – хохотнула она, осторожно переложила сына и поднялась. – Эгоистичный ублюдок! Ты хоть понимаешь, что творишь? Понимаешь?! Этого нельзя делать!
Артур отвёл взгляд.
– Да. Но я не изменю своего решения.
Щёку обожгла тяжёлая пощёчина, и он изумлённо уставился на разъярённую Джуди, в глазах которой стояли самые настоящие слёзы.
– Ты не имеешь права так с ней поступать, – прошипела она и нервно провела дрожащей ладонью по лицу. – Никакого. Она умерла, Хант, и тебе придётся с этим смириться, как смирилась и я, потому что…
– Но я не могу! – сорвался Хант, и осёкся, когда послышался плач. Он молча проследил, как осторожно взяла сына на руки Джуди, а потом со всей силы зажмурился. – Я знаю, что преступил все законы. Что обманул сам себя. И я пытался сегодня отключить всю систему, но просто не смог. Я смотрел на…
– Ты что? – прервала его Джуди. Она повернулась к нему и, широко распахнув свои серые глаза, посмотрела так ошарашенно, что Артур отвёл взгляд. Это было невыносимо. – Ты хочешь сказать, чтоужесделал это? Что Флор… Что она… Господи, Артур! Она ужесуществует?
– Да.
– И ты был готов… убить её? Снова? Вот так?!
Кажется, Джуди едва дышала, глотая целые слога у несказанных слов. А их было так много, потому что она хватала ртом воздух и всё крепче прижимала к себе сына, пока вдруг не опустилась устало на кровать. Она сидела, медленно покачиваясь из стороны в сторону с ребёнком на руках и смотрела в одну неведомую точку на голой стене. Наконец, сглотнув, Джуди проговорила:
– Я не буду спрашивать, как ты это сделал. И не хочу знать, кто тебе помогал. Просто объясни мне… зачем?
– А что мне ещё оставалось?
– Что оставалось?! Надеяться, Артур Хант! Ты должен был надеяться и сделать всё, чтобы такого больше ни с кем не случилось.
– Надеяться на что? – Артур усмехнулся, в два шага достиг Джуди и опустился перед ней на колени. Осторожно коснувшись светлого пушка на голове Тристана, он тихо
– Даже боль не длится вечно. Она сгладится. Со временем. Потому что надежда…
– Надежда? Я убил мать, убил отца, и позволил умереть единственной женщине, что я любил. Так скажи мне, есть ли в моей жизни ещё надежда? – Он посмотрел в покрасневшие глаза Джуди и покачал головой. – Нет. Потому что её я тоже убил. Я не знаю, что делать…
Она ничего не ответила, отвела взгляд, а потом неожиданно поднялась.
– Пойдём. Я тебе кое-что покажу.
Джуди поудобнее перехватила ребёнка и уверенным шагом вышла из комнаты.
То, что они опасно приближались к тем самым Теплицам, Артур понял слишком уж поздно. Заблудившись в своих воспоминаниях, что колотились в мозгу, словно безумные, он пропустил тот миг, когда ещё можно было бы струсить. Это было слишком жестоко! Он не готов! Но Джуди нырнула в знакомую нишу, и, помедлив ровно мгновение, Артур ступил следом за ней, а потом со всей силы зажмурился.
Здесь пахло так же, как и в тот вечер. Мокрой землёй, пряными листьями, терпкой смолой. Казалось, открой глаза, и всё будет по-прежнему, но Артур знал, что это всё ложь. Ничего! Больше уже ничего не будет, как прежде. Тем временем Джуди перехватила поудобнее сына и дотронулась до руки Артура. Он открыл глаза и посмотрел на самый невзрачный угол этой большой и светлой Оранжереи, в котором уместилось много невысоких побегов. Их тонкие стебельки неистово гнул поток из расположенной слишком близко вентиляции и казалось совершенным абсурдом, что кто-то решил, будто здесь что-то сможет расти. Однако росло. И Артур опустился на корточки, чтобы дотронуться до маленьких зелёных листочков, что усыпали хрупкие ветки.
– Это сделала Флор, – тихо проговорила Джуд. – Деревья. Устойчивые и к ветрам, и к песчаной почве. Он работала над ними долгие годы, хотя у неё тоже ничего не было, Артур. Совсем. Ничего, кроме надежды и веры, что однажды наш мир изменится.
– Я не знал… – прошептал Артур, с каким-то благоговением скользя по колючему краю упрямых листьев.
– Она не любила об этом рассказывать. Считала чем-то незначительным.
Артур медленно выдохнул. В груди было обжигающе больно, и он отчаянно хотел сбежать от эха их голосов, от воспоминаний и собственного отчаяния, но вместо этого ласково огладил тонкие стебельки. Хрупкие. Но удивительно живучие.
– Их девяносто девять. – Голос Джуди заставил вздрогнуть, и Артур отдёрнул руку.
– Не хватит даже чтобы опоясать Город.
Неожиданно рядом с ним блеснуло серое лезвие, а в следующий миг, едва не заставив Артура гневно вскрикнуть, на землю упала одна из зелёных веточек.
– Что ты творишь? – процедил он, но замолчал, увидев перед собой зелёный листок, что весело болтался из стороны в сторону под порывом дувшего из вентиляции воздуха.