Большие проблемы маленькой блондинки
Шрифт:
— Ну! — перебил его Масютин.
Ему ли не знать, что домой Жанка после школьной линейки явилась и даже по лицу получила за то, что… А вот черт его знает, за что она пострадала, блин.
— Мы с ней виделись, говорили, дальше что?!
— Мы пришли, а ее нет. Телефон мобильный либо отключен, либо вне зоны действия. И нет ее нигде. Мы уже и на квартиру съездили, и в бабушкин дом звонили. Ее нигде нет, па! С ней что-то случилось, па! Надо что-то делать, па!
И Антоха… Его старший, казалось бы, взрослый малый, заревел, как девчонка.
А они ведь любят ее, как-то по-глупому
Ладно, это дело десятое. Где Жанка?! Где ее черти носят?! Он ушел, она-то должна была остаться. Ребята пришли со школы, а ее нет. Нет ведь, Масютин!!! Что могло случиться?!
— Ладно не реви, Антоха, я сейчас приеду, — принял он внезапное решение, которое жутко ему понравилось. Вот сидел и ломался, и размышлял, и искал причину для возвращения, а она тут как тут, не заставила себя долго ждать. — Все будет хорошо, ты же знаешь!
— Не знаю! — вдруг резко оборвал его старший сын и совсем по-взрослому, совсем не как ребенок упрекнул его: — Я уже ничего про вас с мамой не знаю. Ты не ночуешь дома. Она плачет по ночам и ждет тебя возле окна. Сегодня… Ты же обещал пойти с нами на линейку, а не пошел. А теперь она пропала, блин…
И, заревев уже в полный голос, Антон бросил трубку.
Что за черт?! Куда она могла подеваться?! Не устроила же очередной шопинг, забыв встретить детей из школы и накормить их обедом. Нет, Жанка так не могла. Для нее режим питания детей — важность первостатейная. Пускай форс-мажор случился в образе сбесившегося мужа, который нащелкал ей по лицу, а потом ушел, похватав с полок шкафа непонятно что.
Масютин только теперь обнаружил, что именно таскал весь день с собой в сумках. Это надо же было додуматься забрать из дома три спортивных комплекта для игры в волейбол. Баловался одно время, когда стали пропагандировать здоровый образ жизни. Потом бросил, костюмы остались и лежали в дальнем углу его шкафа. И сегодня он их схватил впопыхах вместе с носками и майками и сунул в сумку. Хорошо, что водолазного костюма в шкафу не было, а то бы и его прихватил в припадке…
Ладно, он ушел, ослепленный болью. А она… Она ведь должна была остаться! Это же ее дом, ее дети, она же не могла их бросить! Или могла?..
— Ну и денек! — прошептал Масютин, встал на ноги и подошел к зеркалу в полутемной крохотной прихожей. Глянул на себя и недовольно поморщился. — Ну и рожа!
Выглядел он и в самом деле так себе. Под глазами мешки. Губы потрескались, будто от высокой температуры. Может, он кусал их, когда старался не заорать в полный голос? Не помнит. Ладно, ребята и не таким его видели, переживут эту помятость. Лишь бы Жанка нашлась. Не случилось бы чего с ней…
Глава 7
Он полчаса назад высадил ее из машины и уехал. А перед тем как уехать, хозяйски обронил:
— Увидимся. Я позвоню…
Он думает, что она снова с ним?! Он думает, что снова заимел права на нее?
Он думает! И повод для того у него имеется вполне основательный: она провела с ним
Жанна вздрогнула от неожиданности. Прямо над ее головой оглушительный женский голос объявил посадку на пригородный поезд.
Она на вокзале? Кажется, да, на вокзале. Как попала сюда, непонятно. Просто шла, видимо, шла и забрела на перрон. А может, это подсознание ее сюда пригнало, намереваясь избавить от тоскливой пустоты в сердце и гадкого ощущения запачканности во всем теле. Не анна-каренинским традиционным способом, разумеется, а много проще, совершенно другим путем. И путь этот начинался от билетной кассы, а заканчивался…
А черт его знает, где он мог закончиться! Скорее всего, заканчивался он таким же тупиком из гадливости и пустоты.
Зачем она с Виталиком, господи?! После Женьки и с Виталиком?! Идиотка неполноценная, да и только! Что хотела обрести, потеряв, кажется, все? Утешения, нежность, любовь?
Ну да Виталик и утешить пытался, и нежен был, как много лет назад, и даже любви его не стало меньше, но все не то, не то, не то…
Все противно, ненужно, ну просто до брезгливости!
Жанна дошла до распахнутых вокзальных дверей с растрескавшимися стеклами под металлической сеткой и зашла в здание.
Там было сумрачно и людно, невзирая на поздний вечер. Непрекращаемый человеческий поток суетливо носился по гулкому зданию. Возле билетных касс, соревнуясь в причудливости изгибов, вытянулись три уродливые очереди. Чуть дальше и левее исходил чадом пережаренных на гриле сосисок переполненный посетителями кафетерий. Справа был зал для транзитных пассажиров, рядом с ним тянулась лестница на второй этаж, где располагались камеры хранения и комнаты отдыха и даже, кажется, имелся ресторан. Указатель, во всяком случае, об этом сообщал.
Бездумно покрутив головой, Жанна повернула налево, в зал ожидания с дюжиной неудобных деревянных скамеек, до отказа набитых людьми. Побродив немного среди чемоданов, сумок, разбросанных в вокзальной дремоте ног, она нашла свободное место на одной из скамеек и присела. Присела, плотно сведя ноющие от требовательных пальцев Виталика ноги, уставив немигающий взгляд в пустоту и ничего не слыша вокруг.
Виталик, Виталик, Виталик…
Почему он позвонил и позвал ее обедать именно сегодня, почему?! Что взбрело ему в голову объявиться столько лет спустя, именно в тот самый день, когда Женька надумал ее бросить?
Господи, какими ненужными вопросами она задается? Она же прекрасно знает ответ на каждый.
Да, Виталик не выпускал их семью из виду. Да, Виталик не терял надежды когда-нибудь да вернуть ее. Да, он радовался скотству ее изменника мужа и даже сумел использовать все это…
— Вот так всегда, — произнесла негромко немолодая женщина, сидевшая по левую руку от Жанны.
Она читала какую-то книгу и, казалось, совсем не обращала ни на кого внимания, с невероятной скоростью перелистывая страницы. Сейчас книга была развернута строго посередине, и из нее выпал один листок, спланировав прямо на тупоносые пыльные туфли женщины. И теперь она смотрела на этот листок и растерянно повторяла: