Большие проблемы маленькой блондинки
Шрифт:
— Женька, давай собаку себе заберем, — зачем-то вдруг сказала она.
— Что? Собаку? Какую собаку? Жан, ты это… Ты хотя бы слышала, что я тебе сейчас говорил? — Он снова звякнул ложкой по столу, следом загремела табуретка, и через мгновение он уже дышал ей в затылок. — Какую собаку? Ну при чем тут собака, Жан?!
Он развернул ее к себе и, приподняв ее лицо за подбородок, дунул ей в глаза. Так он раньше делал, когда пытался убедиться, спит она или притворяется. И если она нечаянно моргнет, то тут же принимался приставать.
— Ей плохо, Жень!
Женькино лицо вдруг задрожало
— Ей плохо, Жень! — снова повторила она едва слышно. — У нее умер хозяин. И она тоскует без него. Тоскует и воет. Она может умереть.
Он помолчал недолго и эхом повторил:
— Может.
— А ты?.. Ты, Жень, не умрешь без нее, а?!
Он отступил от нее сразу же. Только что поглаживал ее плечи, продолжал шевелить ей ресницы своим дыханием, и мгновенно все исчезло. Она могла поклясться, что слышала, как с чудовищным скрежетом разверзлась между ними пропасть. Даже глаза приоткрыла и глянула с опаской себе под ноги.
Нет, бетонные перекрытия оставались целыми. И плитка на полу тем же самым порядком тянулась от входа до окна и обратно. Рухнуло другое. Рухнули с диким скрежетом, который, кажется, не она одна слышала, все Женькины надежды на беспроблемное перемирие.
— Ты? Что ты только что сказала? — Его лицо сделалось страшным до неузнаваемости, то ли от боли, то ли от страха. — Жанна, что ты только что сказала, повтори?!
— Я… Я все знаю, Жень.
Собачий вой за окном раздирал душу. Застывший Женькин взгляд просто рвал ее в клочья.
Он ведь что-то пытался сделать для них двоих, так? Что-то пытался наладить или хотя бы создать видимость, а она взяла и все испортила. Взяла и сказала…
Может, зря? Может, стоило и дальше делать вид, что ничего не произошло. Вместе поужинать, вымыть посуду и застыть перед телевизором, дожидаясь возвращения сыновей. А наступившей ночью лечь с ним в постель, и любить его, и верить, что все его ласки только для нее одной. Может, стоило именно так сделать, а не болтать чепухи, после которой ничего уже не исправить?!
— Что ты знаешь? — ровным чужим голосом спросил муж, отошел на деревянных ногах к столу и сел, едва не промахнувшись мимо табуретки. — Говори, раз начала.
— Я все знаю про тебя и эту девочку. Кажется, ее зовут… Звали Светлана? Так? — Она тоже села, ноги тоже не держали.
— Допустим, и что? — осторожно согласился Женька, глядя куда-то в центр тарелки с нетронутой картошкой. — Ну, Светлана, дальше то что?!
— А ничего. Дальше у тебя с ней ничего, милый! Кажется, минувшей ночью она погибла… с любовником. Банально, правда? Такое случается сплошь и рядом. Правда, с небольшими расхождениями в сюжете. Иногда таких двоих находят в гараже, голышом в машине. Задохнулись выхлопными газами. Иногда они тонут на отдыхе. Иногда их не довозит рейсовый автобус. Иногда не доставляет до пункта назначения самолет. Тебе повезло больше… Твоя дама сердца погибла буквально на глазах и…
— Заткнись, дура!!! — заорал Женька страшным, не своим голосом. Дотянувшись, вцепился в ее запястье и потянул на себя, заставив навалиться грудью на стол. — Что ты знаешь?! Говори, откуда тебе
— С ума сошел?! — Жанна растерянно заморгала, не отведя взгляда от его безумных глаз. — Ты считаешь… Господи! Бред просто какой-то… Отпусти руку, Масютин, мне больно. И вообще, иди ты к черту со всем своим гадством!
Он ослабил хватку, и ей удалось высвободить руку.
— Ты совершенный, конченый придурок, — прошипела Жанна и мазнула его по лицу ладонью. — Убить тебя мало!.. Мало того что напаскудничал, жизни не хватит разобраться, так еще теперь и на меня собрался обвинение повесить?! Давай, давай, а чего же проще! Алиби у меня нет, зато мотив имеется. Так ведь?
— Приблизительно, — процедил Женька, дернувшись от прикосновения ее ладони, как от удара.
— Так и для тебя подобное обвинение состряпать труда не составит. Ты подумал об этом, умник? — Ей удалось немного справиться со своим горем и даже удалось взглянуть на трагедию с совершенно новой, еще более трагичной стороны. — Ты хотя бы представляешь, в какое болото можешь попасть из-за своего блуда?! Если кто-то узнает, что ты спал с этой девчонкой и что потом она сгорела с этим бандитом… Тебя же могут… Тебя же могут посадить!
— Я этого не делал! — огрызнулся Масютин, поставил локти на стол и обхватил голову руками. — Я не убивал ее, если ты это имеешь в виду. Хотя и мотив вроде тоже как имеется. Но я не убивал! Я не способен был бы сделать ей…
— Больно? Но она-то тебе больно сделала, дорогой. И ты пребывал в состоянии аффекта, или как там у вас это называется на языке профессиональных сыщиков? Ты хотя бы понимаешь, в какой оказался заднице по милости своей похоти?! Ты это понимаешь?!
Жанна встала и нервно заходила по кухне. Тонкий китайский шелк костюма бирюзовым сгустком вздрагивал от каждого ее шага.
Почему она раньше не подумала об этом? Почему не подумала о том, что он может быть виновен? А если даже и не виновен, то мало кто в это поверит. Впору было восклицать: «Господи! Стыд-то какой!!!» Но дело даже не в стыдливости и не в том, что скажут люди. Дело в том, что скажут и подумают ее сыновья! Их общие с Женькой сыновья!
Отца посадили за то, что он убил свою молодую любовницу потому, что она спала с кем-то там еще… Так это будет выглядеть?!
— Мало того что ты испоганил жизнь мне, так ты еще… Ты еще собственных детей заставишь жить с клеймом! Ненавижу тебя, Масютин! Ненавижу!!! — вдруг выпалила она на одном дыхании, склонившись к самому его лицу. — Поклянись мне… Поклянись, что ты этого не делал, Женька! И я… И я, может быть, прощу тебя когда-нибудь.
— Как ты любишь все это дерьмо! — он снова отпрянул от нее как от прокаженной и сморщился. — Любишь не любишь! Помнишь не помнишь! Клянись… Да не стану я клясться ни на крови и никак. Плевать мне на твое прощение, поняла!!! Плевать! Я не хочу никаких клятв! Я хочу, чтобы мне просто верили, понятно?! Просто верили потому, что я этого не делал! И не сделал бы никогда, как бы плохо мне ни было от чьей-то подлости!!! А ты ведь рада, что все так, да?! Ты торжествуешь, дрянь, правда?! Я раздавлен — ты на коне!