Большое собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
«Действительно ли, – думал Гога, – она спит или ей на совещании поручили притворяться?»
Гога дергал ее, тормошил, но бабушка и не думала просыпаться.
А ему так хотелось узнать, что дальше происходит в этой книжке!
В отчаянии он сел на пол и стал рассматривать картинки. Но по картинкам трудно было понять, что там дальше происходит.
Он принес книгу в класс. Но одноклассники отказывались ему читать. Даже мало того: Маша тут же ушла, а Гриша вызывающе полез под парту.
Гога пристал
Как дальше быть?
Ведь он так никогда и не узнает, что дальше в книге написано, пока не прочтет ее.
Оставалось учиться.
Читать самому.
Вот что значит домашнее совещание!
Вот что значит общественность!
Он вскорости прочел всю книгу и много других книг, но по привычке никогда не забывал сходить за хлебом, вымыть пол или посуду.
Вот что интересно!
Корреспондент Гера Крошечкин
Когда у Геры Крошечкина появился фотоаппарат, он сразу стал в центре внимания. Ходит в центре, а мы по бокам. Каждый просит, чтобы его сняли, а Гера возмущается: мол, всех людей снять невозможно. А сам снял петуха. И где он его нашел, подумать только! Во всем городе ни одного петуха не видно. Оказывается, он его на базаре сфотографировал. На базар за петухом ходит, а своих товарищей снимать не хочет! Куда это годится?
Окружили ребята Геру Крошечкина, галдят, умоляют сфотографировать, а он важничает. Круглый отличник Миша махнул рукой и говорит:
– Да ну его! Будет петухов снимать да куриц, кому это надо!
Миша – круглый троечник (это чтоб их не путать) на Мишу-отличника полез. Заискивает перед Герой, чтобы тот его снимал почаще. Но Миша-отличник отскочил в сторону – да прямо на ногу старосте Камилле Николаевой.
А Гера эту сцену сфотографировал.
Миша – круглый троечник заорал:
– Смотрите-ка, смотрите! Успел заснять, когда Миша-отличник на Камиллиной ноге стоял, вот молодец!
Камилла заплакала, а Гера ее тут же сфотографировал всю в слезах.
Камилла говорит сквозь слезы:
– Вы же видите, какие ужасные сцены он снимает! Мне на ноге чуть пальцы все не отдавили, а для него сенсация. Вот до чего он дошел со своим аппаратом!
Круглый троечник Миша говорит Гере:
– Я готов, пусть кто угодно стоит на моей ноге, только бы меня засняли!
Круглый отличник Миша говорит ему:
– Мы знаем, ты на все готов, только бы не учиться. Ни одной четверки за всю жизнь не получил.
– И с тройками всю жизнь переводят, – ответил Миша-троечник.
– Зато тебе будет в жизни трудно, – сказал Миша-отличник.
– А тебе легко?
– Мне легче.
– А мне сейчас легче, – сказал Миша-троечник.
А Гера сейчас же эту сцену снял.
Мише-троечнику очень не понравилось,
– Ты ведь сам просил, – говорит ему Гера.
– Я не так просил.
– А как?
– По-другому.
Стоит расстроенный и зевает.
И тут опять его Гера снял.
– Да ты что, нарочно? – совсем разозлился Миша-троечник. – Не смей меня снимать с раскрытым ртом!
– А ты закрой рот, – говорит Гера.
Миша-троечник так стиснул рот, что даже зубы скрипнули, тут Гера его сейчас же и сфотографировал.
Миша испугался, что у него на фотографии теперь получится свирепое лицо, но Гера объяснил, что на фотографии не будет слышно скрипа зубов, и Миша-троечник тогда успокоился.
Камилла вытерла слезы и говорит:
– Гера Крошечкин действительно способный человек. Он ловко успевает подмечать. Но это не все. Что он снял? Меня плачущую, Мишу-троечника с раскрытым ртом, Мишу свирепого, Мишу расстроенного и Мишу-отличника, стоящего на моей ноге. Кому нужны такие фотографии? Разве мне, старосте, и Мише-отличнику нужны такие фотографии? Они никому не нужны, даже самому фотографу.
Но Гера сказал:
– А зато мне смешно. Я буду смотреть на ваши фотографии и показывать другим, и мы все вместе будем хохотать.
– Я тебе покажу, как надо мной хохотать! – заорал круглый троечник Миша, но Камилла его остановила.
Круглый отличник Миша сказал:
– Как же он будет надо мной смеяться, если я круглый отличник? А у него две двойки. Это я над ним должен смеяться вместе с его фотоаппаратом, если на то пошло!
– А что, нельзя зевать? – раскричался троечник Миша. – Что, нельзя зевать?!
От его крика Гера Крошечкин стал вовсю зевать, и Миша сказал:
– Сам зевает, а другим не дает.
Но тут, глядя на Геру, все стали отчаянно зевать и долго не могли остановиться.
После этого Камилла сказала:
– Наш Крошечкин со своим аппаратом вполне мог бы классу пользу принести. Если бы он имел поручение от пионерского отряда, представляете? Давайте-ка, ребята, его корреспондентом стенной газеты выдвинем. Согласен быть корреспондентом?
– Ох, наверное, это трудно, – испугался Гера.
– Легко, легко! – закричали ребята. – Мы будем только сниматься, а ты – нас снимать.
– Только вас одних снимать? – опять испугался Гера Крошечкин.
Ира-санитарка говорит:
– Заснял бы ты, Гера Крошечкин, как от нас некоторые ускользают, когда мы у них уши и руки проверяем, – и посмотрела на круглого троечника Мишу, – получилась бы у тебя отличная картинка.
Гера Крошечкин подумал и сказал:
– Это можно.
– Сфотографировал бы пушкинские места, родную нашу природу, которую воспел поэт, – сказала Камилла.