Большой Кыш
Шрифт:
— Каков, а? — засмеялся Ась.
— Скучно ему, — вдруг сказал Бяка, — научил бы ты его носки вязать, что ли… Без настоящего дела у кыша портится характер.
Ась одобрительно покряхтел, выложил из кошелки скорлупки грецких орехов с красками и засеменил к выходу. Уже в дверях он обернулся к Бяке и сказал:
— Крыло у Крохи, должно быть, зажило. Скоро начнет летать…
— Знаю, о чем ты подумал, — закусил ус Бяка. — Поправится и улетит к своим.
— Да, улетит к своим. Но ведь и мы ему теперь не чужие. Жаль только, что теперь твоя, малыш,
— Пусть. Разве это плохо? — упрямо сдвинул брови Бяка.
Бякина ворона улетала на закате. Кроха летел против солнца в сторону Большой Тени, вопя во все горло:
— Бр-ряка хор-роший! Бр-ряка добр-рый! Др-ружочек! Дор-рогуша! Кр-роха вер-рнется! Сообр-разим пер-релет в Бр-разилию к кр-рокодилам.
Бяка с Енотом стояли рядом у крыльца «Теплого Местечка» и махали лапами до тех пор, пока Кроха не превратился в маленькую черную точку, а потом совсем не исчез в лучах заходящего солнца. Наверное, от яркого света глаза Бяки слезились.
Проводив Кроху в большой мир, Бяка затосковал. Он безразлично взирал на Люлю, лезущего в его дом сквозь все щели, и даже не журил за это. В очередной раз брал сплетника за ухо, выводил на улицу и закрывал за ним дверь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Оппорбапель
Чаепитие у Туки.
Он не бабуля.
Гость рухнул с дуба!
Кышье гостеприимство.
Хнусь и Бибо чаевничали у Туки, когда в домик под Дубом с воплями влетел Люля:
— Мир перевернулся! В нашем лесу объявилась кышья сумасшедшая бабушка. Гоняет по лесу на еже. Ругается, как Бякина ворона. Откуда взялась — неизвестно. Но бешеная какая- то бабка, это точно. Вот она — расплата за то, что Бяка разбудил во время спячки Хнуся.
Люля метался по домику, кося глазом на кышей, мол: «Какова новость?» Те чинно сидели за столом и молча ели желудевые оладушки. Кыши обмакивали их в мед диких пчел и откусывали маленькими кусочками, смакуя и запивая чаем из брусничных листьев. Люлю к столу приглашать не стали. Но он пригласил себя сам:
— Ладно уж, чтоб вас не смущать, выпью чашечку чая с вами за компанию, ну и оладушков отведаю: штучку… или пять. — Уплетая оладьи за обе щеки, Люля продолжал болтать без умолку: — А вещи-то пропадают. Может, это бабулиных лап дело?
— Ты же говорил, что это Бяка, — напомнил Люле Тука.
— Ну, Бяка наверняка тоже в этом поучаствовал. Он ведь такой.
— Какой «такой»? — хмуро спросил Бибо.
— Ну, не такой, как все. Сам по себе. Гонит всех от себя.
— Трудно тебя не гнать. Душный ты, Люля, — равнодушно заметил Тука.
— Ах так? Я вам все новости несу прямо на дом, а вы вместо благодарности вот как? Обзываетесь? Тогда я пошел.
— Конечно иди, — согласился Бибо, — раз поел.
Люля с гордым видом встал и вышел вон.
— Кыши,
— Да, на правду мало похоже, — согласился Тука, — но в лесу действительно всё как-то не так. Кто-то тайно спасает головастиков. Пропадают одеяла и подушки. Слюня с Хлюпой заперлись в своей хижинке и никого к себе не пускают. Вредина Люля распоясался: к Бяке пристает, подглядывает за всеми, подслушивает…
— Может, натравить на него дрессированную пиявку, когда он станет купаться в ручье? Пусть высосет из Люли все плохое, — предложил Хнусь.
— Не станет пиявка его кусать. Побоится. К тому же он в ручье никогда не моется.
— Неужели никогда? — удивился Хнусь. — Может, ночью?
— После хорошего обеда хочется надеяться на лучшее, — зевнул Тука и отправился за десертом. Запах спелой земляники наполнил кухню.
Отобедав, кыши разошлись по спаленкам — покемарить.
Когда они выспались и вернулись на кухню, то обнаружили за своим столом странного незнакомца, с аппетитом подъедавшего остатки их обеда. Кыши вежливо стати ждать, когда он насытится и представится. Суета в этом случае была неуместна.
Через полчаса новоприбывший кыш сыто икнул, промокнул рот березовым листком, потянулся и только тогда заметил в дверях внимательно разглядывающую его троицу друзей. Он встал, снял с головы странный головной убор с козырьком и произнес:
— Хау ду ю ду? Май нэйм из Оппорбапель.
Брови Бибо подскочили вверх. Тука удивленно посмотрел на Хнуся. Хнусь жалобно и растерянно пискнул.
— Как думаешь, Тука, не та ли это бабушка, про которую болтал Люля? — с подозрением спросил Бибо.
— Этот кыш так же похож на бабушку, как я на трясогузку, — немедленно отозвался Тука.
— Может, он из Большой Тени? Может, его в темя ворона клюнула, вот он и заговаривается? — жалобно пробормотал Хнусь.
Бибо подошел к незнакомцу, встав на цыпочки, осмотрел его макушку, отрицательно покачал головой и только после этого спросил:
— Кто-кто, говоришь?
— Оп-пор-ба-пель, — с готовностью повторил кыш.
Бибо повернулся к друзьям и перевел:
— Бель-пель какой-то.
Кыши недоуменно пожали плечами. Бибо попытатся действовать в обход:
— Бабушка, вы откуда?
— Я не есть бабушка, я есть ваш брат кыш. Доброе утро! Добрый вечер! Как поживаете? — Гость расплылся в улыбке.
— Иностранец, — сокрушённо прошептал Хнусь, — а я в иностранных кышьих языках ни бум-бум…
— А ты наш язык понимаешь? — спросил иностранца Бибо. — Или по-нашему тоже ни бум-бум?
— Йес. Ни бум-бум! — радостно ответил гость.
— Ну-у-у, — удовлетворенно потер лапы Бибо, — значит, так! Думаю, никакая он не бабушка, а молодой кыш-путешественник. Шапка на нем чудная, значит, прибыл из дальних стран. На вопросы отвечает, значит, наш язык понимает. Кстати, как там тебя? — обернулся он к новоприбывшему кышу.