Большой Кыш

Блинова Мила

Опп улыбнулся:

— Мыть можно по-разному. Опп боится щекотка.

— Мама с папой плохо не помоют, — похлопал друга по плечу Бибо. — Терпи. Сам виноват. Надо было их предупредить. Волнуются же.

— Волнуются? — удивился Опп. — Что есть «волнуются»? Они шуметь, как волны моря?

— А что такое море? — спросил Сяпа.

Опп полез в свой рюкзачок, что-то из него достал, положил на стол.

— Я есть друг. Хотеть дарить презент. Маленькая Тень нет моря. У нас есть. Море — это много-много соленая вода. Море умеет

разговаривать. Вот ракушки. Они живут в море, в них прятаться его голос. Вечером слушать — быстро спать.

Неуемное любопытство Сяпы помогло ему преодолеть страх, и он тихонько, одним пальчиком, притронулся к перламутрово-розовому завитку. Тот был холодный и шершавый. Сяпа с Бибо никогда не видели ракушек, даже речных. Сяпа вопросительно посмотрел на Бибо. Его друг вытер вспотевшие лапы о жилетку и нерешительно потоптался на месте. Затем он взял ракушку и осторожно поднес к уху. Его мордочка медленно расцвела в улыбке.

— Шумит и накатывается, — тихо сказал он, ласково поглаживая подарок.

Опп пояснил:

— Она есть волноваться. Шуметь, как волны, как море, как мама с папой.

Сяпа осмелел и тоже взял в лапы ракушку. Она не стала его колоть своими шершавыми боками. Она замерла, съежилась и притихла.

— Эта ракушка живая? — испуганно спросил Сяпа.

Бибо не дал Оппу ответить.

— Спит! — уверенно сказал он. — Я слышу, как она сопит во сне и дышит.

Сяпа испуганно поднес ракушку к уху и замер. Шелест прибоя никогда не виденного им моря захватил малыша.

— Сопит и… дышит! — радостно прошептал он.

Потом Опп обошел все хижинки. С каждым кышем полобунился на прощание, как здесь было принято, и вернулся в дом Сяпы и Бибо. Он был одет по-походному: в жилетку, подаренную ему Асем, и шляпу с мини-гремелкой, отпугивающей ворон. На его лапах красовались плетеные гульсии. В кузовок, который Опп носил на спине, он сложил подарки от обитателей Маленькой Тени: жилетки, шарф, семена липы и засушенные лесные орхидеи.

— Опп скучать мама и папа, — пожаловался путешественник, — Опп доволен — конец вояж, время гоу хоум.

— Послушай, Опп, — улыбнулся Сяпа, — пешком возвращаться долго. Я хочу подарить тебе желудевый самокат. — И Сяпа выкатил на середину кухни одно из своих замечательных изобретений. Оно состояло из трех рогатинок, щепки и двух желудей — большого и маленького. — На нем ты быстро доберешься до Большой Тени. А там по реке Лапушке плыви на плоту до своего моря. Лапушка знает, где оно. Вот тебе большой ветряк. Прикрепи его на корме — плот поплывет быстрее. Да и вороны не станут надоедать.

< image l:href="#"/>

— Бьютифул! Сяпушка! Я любить тебя, как… как… — Опп не находил слов, — как опенок березу! Как подосиновик папоротник! Сеньк ю вэри мач!

— Бери! Пользуйся на здоровье! — скромно ответил Сяпа.

Опп благодарно полобунился с изобретателем.

— Ну

вот и все… Опп со всеми прощаться, кроме Бяка… Опп хочет прощаться с Бяка!

— Бибо тебя проводит, — обиженно опустил глаза Сяпа, проворчав себе под нос: — И с чего это Бяке такая честь?

Через несколько минут Опп с Бибо стучались в «Теплое Местечко». Дверь им открыла Ёша. На ней был Бякин малиновый передник. В одной лапе она держала большой лесной орех, в другой — камень среднего размера.

— А вот и наша бабушка, — дрожащим голосом пропел Бибо, боясь получить от строгой бабули орехом по макушке.

— Мне казаться, — тихо прошептал Опп, — мы ей не нравиться. Боюсь, она нас хотеть мыть.

— Правильно! — громко отозвалась Ёша, отличавшаяся хорошим слухом, и втащила их в хижинку. — Это ты иностранец? А ну покажи свой хвост. Маленький. Это хорошо. Быстро мыть лапы и за стол. Сегодня на обед у нас пампушки с черемухой.

— Йес. Но сначала мы хотеть лобунькаться хозяин. Главное в наша жизнь есть традишн, — важно сказал Опп.

— А по-моему, главное в нашей жизни — не загнать смех на елку, — буркнула Ёша и хохотнула басом: — Шучу!

Бибо посмотрел на Оппа, Опп на Бибо. Они подумали об одном и том же: бабка была явно не в себе. Когда они вошли в просторную, светлую комнату, Бибо даже зажмурился: «Да что же это? Откуда?» Все полки были уставлены удивительной посудой: чайниками для чая, кувшинчиками для коктейлей, мисками для чмоки и разминашки — и все в форме удивительных зверюшек, прекрасных цветов и птиц.

Опп тоже удивился этому великолепию:

— Бяка делать сам? Это есть твое?

— Все мои соседи уверены, — мрачно пошутил тот, — что это есть чужое. Да, Бибо?

Бибо промолчал. Опп вежливо поинтересовался у мастера:

— Какое направление твой творчество?

— Чайниковое, — не раздумывая ответил Бяка.

— Вери гуд. Чудесный колор!

— Краски Ась дал, а кисточки я сделал из собственного хвоста.

Бяка исподтишка взглянул на Бибо. Тот тихо завидовал. Бякины глаза потеплели. Он взял с полки чайник-сурок и протянул Бибо:

— Это тебе.

Бибо благодарно, с замиранием сердца принял подарок.

— Никогда такого красивого у меня не было. У Ася ведь только старые, щербатые.

— Опп, а тебе что подарить? — спросил Бяка иностранца.

— Что-нибудь маленький. У тебя нет чайник-муха? Тяжело нести, — улыбнулся Опп.

Тогда Бяка снял с полки чашку-птичку с розовой грудкой:

— Мухи нет. Есть птичка.

— Ого, робин! — обрадовался Опп.

— Малиновка, — поправил его Бяка.

Они тепло полобунились, и Опп сказал на прощание: