Большой облом
Шрифт:
– Физически никто, но морально – сколько угодно. В своем подавляющем большинстве это уже не пышущие здоровьем и жизнерадостностью люди, а просто человеческие развалины, изнывающие от пессимизма и разочарования. Не исключены попытки суицида. Многие отчаянно балансируют на грани глубокого запоя. Иные особо впечатлительные натуры эту грань уже перешли. Так что платить вам – не переплатить, господа капиталисты… И кому вы дорожку перебежали – ума не приложу! Очень, просто безумно интересно будет это выяснить. Конечно, вы можете взять и, не спросясь, доложить мне – кому,
– А ты не допускаешь, капитан, что это просто выстрел вслепую? – поделился соображением младший компаньон. – Что, если кому-то дико захотелось взглянуть, какие круги по воде пойдут и как далеко они доберутся?
– Я, дорогой Марафет Германович, допускаю все, что поддается проверке, а то, что ей не поддается, подкидываю нашей доблестной муниципальной полиции.
– Николай Остапович, – встрепенулась вдруг Анна Сергеевна, – скажите, а нельзя ли проверить насчет аналогичных инцидентов на побережье и…
– И в заведениях, расположенных неподалеку от московской, то есть питерской дороги? – договорил Мамчур с улыбкой. – Слышу речи не мальчика, но мужа! Учитесь, господа буржуины, пока ваш администратор замуж за какого-нибудь сиятельного американца не выскочил и не сделал вам ручкой…
– Вы не ответили на мой вопрос, капитан! – сверкнул очами заневестившийся администратор. – Или это государственная тайна?
– Да что вы, драгоценнейшая Анна Сергеевна! Нынче государственных тайн уже не осталось, одни оперативные, которыми торгуют оптом и в розницу.
– Если бы я вас плохо знала, капитан, то могла бы подумать, что вы на что-то намекаете…
– Ох, и мстительная вы женщина, госпожа Берг! Ладно, так и быть, – чтобы вы не вообразили обо мне чего-нибудь не того, позорящее мой светлый облик честного российского милиционера, открою вам эту тайну бесплатно. Слушайте и вникайте. Чтобы узнать об аналогичных случаях, необходимо составить десятки шифротелеграмм во все интересующие нас места. А потом сидеть, ждать и молить Бога, чтобы хотя бы на половину запросов хоть как-то ответили.
– Позвольте, – вмешался Кульчицкий, – но у вас ведь есть компьютеры, база данных, куда заносятся подобного рода сведения по мере их поступления, и которые этими компьютерами затем сортируются. Мне об этом Нугзар Константинович лично рассказывал…
– Вот и попросите лично Нугзара Константиновича этим заняться. Кто знает, может, ради вас он согласится стать посмешищем в глазах московского начальства…
– Почему посмешищем?
– Ну а кем еще будет выглядеть начальник районного управления, заслуженный офицер милиции, беспокоящий министерство ориентировкой на этих гавриков такого вот примерно содержания: дескать, четыре клоуна черти во что одетые, вооруженные до зубов с бору по сосенке, ворвались в один из лучших наших клубов широкого профиля, но тут же были разоружены и обездвижены каким-то проезжим мотоциклистом, сдуру заглянувшему в указанный клуб культурно оттянуться. Пошукайте, пожалуйста, в вашем главном компьютере,
Старший компаньон фыркнул, младший заржал, администратор разгладила юбку на коленях, начальник охраны привычно воздержался от проявления эмоций. Мамчур, затушив окурок, встал.
– Это было забавно, капитан, – молвила Анна Сергеевна. – И все же нам хотелось бы знать: правда ли, что эти, как вы их называете, гаврики не понимают по-русски и что их национальность установить пока не удалось?
– Я, конечно, не всегда начальству всю правду докладываю, но по пустякам стараюсь не врать. Тем более полковнику Сичинаве…
– То есть… Вы хотите сказать… – и Анна Сергеевна, прикусив нижнюю губку, бросила испепеляющий взгляд на Марафета. Тот обескуражено развел руками: мол, тяжело жиду с хохлом при исполнении тягаться…
– Я одному удивляюсь, – задумчиво изрек Кульчицкий, – почему вы все еще капитан…
– А не министр унутренних дил? – радостно подхватил Мамчур. – Я и сам этому дуже дывлюсь. Бывает, проснусь ночью и удивляюсь…
– Чуть не забыл, – вспомнил капитан, дойдя до дверей. – Вы часом не в курсе, куда это наш герой с вашей Ольгой Обалденной отправился звезды считать? Не в ее ли классное местечко?
– Как, разве он не в казино? – пришел в натуральнейшее из изумлений младший компаньон. – Вот ведь шустрила – и сам слинял, и девушку мою прихватил!
– Точно, шустрый-прешустрый, – кивнул Мамчур и покинул кабинет. Но – ненадолго. Приоткрыл дверь, просунул голову, слово прощальное выдал:
– И шибко, кажут, везучий: опустил ваше казино аж на двести штук баксов…
Дверь захлопнулась, из коридора донеслось довольное пение, никоим образом не годившееся в звуковые фоны напряженного молчания, объявшего оставшихся. Трое ждали объяснений, а четвертый лихорадочно припоминал, есть ли они у него.
– Ну что я могу сказать? Фартовый парень! Тем более, что он вообще играть не собирался, Обалденная его подбила. По моей команде, разумеется… Пришла мне в голову светлая мысль проверить его на везучесть. Хотите, верьте, хотите – нет, но он действительно оказался везунчиком. Не то что в рубашке, а можно сказать, в полном парадном прикиде родился – при галстуке и в костюме-тройке. А отсюда вывод: этих гавриков неизвестной национальности могли просто подставить…
– По-моему, Марк, вы безбожно темните, – отрезала Анна Сергеевна прокурорским тоном.
– Это не я, это кто-то со стороны темнит, досточтимая Анна Сергеевна. А что касается этого Игоря, то я даже рад, что все так получилось. Не знаю как вам, а мне этот парень не понравился. С ним что-то нечисто, седалищем чую. Так что эта его пруха на рулетке очень кстати. О человеке многое можно узнать по тому, как он тратит шальные деньги…
– Не слишком ли дорогое удовольствие, Марк? – усомнился Кульчицкий.
– И почему вы так уверены, что он станет тратить ваши деньги вместе с вашей Ольгой?