Большой вальс

Бояджиева Людмила Григорьевна

"Совсем неплохо для такого юнца, – подумала Антония. – Впрочем, восточные мальчики быстро становятся мужчинами, но не торопятся превратиться в стариков".

Антония поблагодарила судьбу за неожиданную перестрелку – подлинную или подстроенную, предоставившую ей возможность довести свою миссию до конца. Только вот теперь появилась и некая другая тема… Этот затянувшийся тет-а-тет, эта разгорающаяся влюбленность принца…

Отправляясь в путешествие, Тони не задумывалась о возможностях романа. Ей было совсем не до того – гнев на Феликса, казалось, распространялся на

всех представителей мужского пола. И с Бейлимом она связалась не ради интима. Мысль о кознях Динстлера не давала Антонии покоя. Но теперь ситуация, сложившаяся в её пользу, обязывала поддержать роль возлюбленной.

"Ах, будь что будет! – решила Тони, когда поздно вечером, после трапезы на роскошном мягком ковре, Бейлим подсел к ней поближе и осторожно взял за руку. В серебряных светильниках горело масло, источая сладкое благовоние. Своды зала уходили в темноту, дом обступала непроницаемая ночная тишина. Голова приятно кружилась. Одетая в шелковый хитон Тони показалась себе принцессой из сказок "1001 ночи".

– Я всю жизнь мечтал об этой минуте, – сказал Бейлим, становясь серьезным от волнения.

Она засмеялась:

– Это, по всей видимости, не так уж долго!

– Мне скоро исполнится двадцать лет! И уж наверняка семь из них я думал о тебе…

– Ах, значит, – старый соблазнитель! Это что, входит в программу восточного гостеприимства? – Тони покосилась на руку принца, незаметно приближающуюся к её колену.

Бейлим обиженно отстранился:

– Извини. У меня здесь мало развлечений. Даже нет наложниц, чтобы показать танец живота.

– А в Париже?

– В Париже у меня был гарем.

Тони расхохоталась:

– Правда?

– Мне не до шуток! – Он теперь старался держаться подальше от девушки, боясь не справиться со своим мощно заявившем о себе восточным темпераментом. Зачем только она завела эти разговоры про наложниц!

– Если не хочешь шутить, включи, пожалуйста, музыку. Лучше национальную, – попросила Тони.

– А здесь другой нет. – Он нажал кнопку и какие-то неизвестные Антонии музыкальные инструменты протяжно заныли витиеватую мелодию. Но барабанчик, отстукивающий ритм, подстрекал к движению.

– Ведь я так и не поблагодарила тебя за подарок. Тот костюм был великолепен! Жаль, я не прихватила его с собой!

– Увы, здесь нет никакой женской одежды… Но мне все-таки очень хотелось бы увидеть тебя в голубом одеянии не только на фотографии в газете.

– Обещаю устроить тебе профессиональную демонстрацию. А пока… Тебе не жалко это? – спросила Тони, показывая на свой хитон. И поскольку принц недоуменно пожал плечами, рванула тонкую ткань.

Он с любопытством наблюдал, как девушка расправляется с одеждой, изобразив из лоскутов подобие набедренной повязки и маленького, завязанного спереди узлом, лифа. Через минуту она уже стояла в центре черно-белого ковра, колеблясь в волнах незнакомой музыки. Бейлим застыл, очарованный невероятным зрелищем: Тони Браун исполняла танец живота, и он мог поклясться, что не видел ничего лучшего!

Она целиком отдалась мелодии, интуитивно повторяя все виденные ею движения восточных танцовщиц –

арабских, индийских, египетских. Это был фантастический и очень чувственный танец. Золотая грива металась в отблесках пламени, лоснилась шелковистая кожа на бедрах и животе, маленькие груди олицетворяли соблазн, то показываясь, то исчезая в шелковых "кулисах".

"И чему только обучают наших наложниц евнухи в гаремах! Эта "иноверка" постигла таинства соблазна, будто родилась на шелковых пуховиках дворца".

– Ты невероятна, Тони… – Они незаметно перешли с официального обращения на "ты" и этот обещающий сближение звук каждый раз приятно волновал принца. – Ты знаешь, что по законам восточного гостеприимства бывает после такого танца? – хриплым голосом спросил он.

– Догадываюсь, – ответила Тони, опускаясь на ковер.

… – Как хорошо, что мы сразу приступили к делу, не затягивая официальной части, – сказала на рассвете Тони.

Ее юный любовник оказался столь искушенным в любовных делах, что каждый час, проведенный с ним, теперь казался ей подарком. – У нас ещё есть время побыть вдвоем… Вероятно, тебя специально обучали приемам секса? Чтобы наследник династии при случае был на высоте?

– Можно сказать, так. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец подарил мне опытных наложниц… Знаешь, это были мои самые любимые занятия…

Они лежали на ковре в окружении золоченых блюд с фруктами и сладостями. Темный овал неба в отверстии купола постепенно светлел, наполняясь шафранным отсветом.

– Солнце восходит! Бежим смотреть! – принц вскочил и рывком поднял Антонию за протянутую ему руку.

Сад просыпался, полный птичьего щебета, сладких ароматов и свежей росы, покрывающей все вокруг алмазной россыпью. Под босым ногами пружинил шелковый ковер трав, с цветущих веток при малейшем касании обрушивались мириады брызг и метель ярких лепестков кружила в воздухе.

– Именно так выглядит рай. Я уверена! – Тони тряхнула деревце мимозы, устроив водопад алмазных капель и розовых перистых цветов, похожих на стайку колибри.

– Благословенная земля! – с гордостью отозвался принц, подумав о том, сколько труда требуется для разведения и поддержания цветущего оазиса в бесплодной выжженной пустыне. Сколько самолетов завозили сюда плодородную землю, экзотические растения, животных и птиц, содержавшихся в вольерах! Но разве не стоило все это одного такого дня, такой ночи и этого утра, когда совершенно нагая, белокожая Ева бежала перед ним сквозь цветущие заросли, чтобы встретить восход поднимавшегося из морской синевы солнца?!

Обнаженные и прекрасные, они стояли на вершине холма, ожидая, когда появится над притихшей гладью огромный раскаленный диск.

Солнце всплывало, заливая все вокруг золотым сиянием, и Антония поняла, что эту минуту она будет вспоминать до конца своей жизни.

… – Послушай меня очень серьезно, Тони. – Бейлим повернул к ней торжественное божественно прекрасное лицо и крепко обнял за плечи. – Я буду твоим мужем, что бы не случилось в этом мире. Ничего не может остановить меня. Понимаешь – ничто и никто. Клянусь солнцем!