Борьба и победы Иосифа Сталина
Шрифт:
Кроме полковников, возвышенных демократическим Февралем в ранг генералов, двадцатилетних подпоручиков, произведенных сразу в полковники, среди белого воинства было много бывших кадетов, гимназистов и юнкеров в возрасте 15—18 лет. Многие восприняли Гражданскую войну через призму романов Фенимора Купера, война представлялась неким романтическим приключением. И они усмиряли российский народ со сладострастием белых колонизаторов, убивавших американских индейцев.
Командир драгунского эскадрона в корпусе Каппеля штаб-ротмистр Фролов вспоминал: «Развесив на воротах Кустаная несколько сот человек, постреляв немного, мы перекинулись в деревню. Деревня Жарковка и Каргалинск были разделаны
На второй день Пасхи эскадрон ротмистра Касимова вступил в богатое село Боровое. Мужики развесили белые флаги и вышли с хлебом-солью. Запоров несколько баб, расстреляв по доносу два-три десятка мужиков, Касимов собирался покинуть Боровое, но его «излишняя мягкость» была исправлена адъютантами начальника отряда поручиками Кумовым и Зыбиным. По их приказу была открыта по селу ружейная стрельба и часть села предана огню».
Подобным образом осуществлялась демократия на территории, подведомственной Верховному правителю, ученому и «сухопутному адмиралу» Колчаку. В заявлении Центрального бюро профсоюзов Урала отмечается: «Со дня занятия Екатеринбурга и части Урала войсками Временного сибирского правительства., граждане не могут избавиться от кошмара беспричинных арестов, самосудов и расстрелов без суда и следствия. Город Екатеринбург превращен в одну сплошную тюрьму, заполнены почти все здания в большинстве невинно арестованными».
Зверствовали не только военные. Садизм проявляла интеллигенция — социалисты, либералы. После захвата белыми Казани меньшевистская газета писала: «Ловля большевицких деятелей и комиссаров продолжается и усиливается... Жажда крови омрачила умы». В Самаре по подозрению в большевизме расстреливали прямо на улице. Пленных красноармейцев ночами расстреливали сотнями, выбрасывая трупы в реку. Устроили концлагеря.
Война вплотную приблизилась и к Царицыну. Донская армия генерала Краснова насчитывала 27 тысяч штыков, 30 тысяч сабель и 175 орудий. Этим силам на Царицынском фронте протяженностью 170 километров противостояли части красных в составе 35 тысяч штыков, 3 тысяч сабель и около 100 орудий.
Прибыв на Юг, Сталин совершенно не собирался вмешиваться в дела военных. К этому его вынудили обстоятельства. Через четыре дня после получения сообщения о мятеже левых эсеров Сталин писал в телеграмме Ленину, что выполнение его «хлебной» миссии из-за военных специалистов, которые «чувствуют себя как посторонние люди, гости», становится невыполнимой.
«Смотреть на это равнодушно, — отмечает он в телеграмме, — когда фронт Калина оторван от пунктов снабжения, а Север — от хлебного района, считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочеты на местах, я принимаю ряд мер и буду принимать вплоть до смещения губящих дело чинов и командиров, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать. При этом понятно, что беру на себя всю ответственность перед всеми высшими учреждениями».
Человек дела, он не мог и не хотел мириться с безответственностью штабных работников. Это не было его неприязнью к военспецам, как утверждают историки, бравадой. Он знал свои задачи и проявлял настойчивость человека, умевшего добиваться своих целей.
После захвата станции Торговой Добровольческая армия Деникина повернула на юг. 30 июня Деникин отдал приказ: «Завтра, первого июля, овладеть Тихорецкой,
Следующий прорыв Деникин назначил между Тихорецкой и
Екатеринодаром. Добровольцы заняли станцию Кореновскую. Однако на рассвете 15 июля орудия красных открыли частый и сильный огонь, и их конные сотни ворвались на станцию и в поселок. Дроздовцы, марковцы и войска генерала Казановича трижды поднимались в атаку, но их встретили «ударом в штыки широкие лица, матросские шапочки, голые бронзовые груди... Большевики — матросы». Когда появилась кавалерия красных, добровольцы не выдержали и побежали. Они остановились лишь за ручьем Кирпели.
Однако, разбив лучшие добровольческие дивизии Дроздовского и Казановича, вместо ухода на Кубань, как планировал Сорокин, он начал наступление на Тихорецкую, где размещался штаб Деникина. Почти не прерываясь, сражение длилось несколько дней, но в сорокинской армии «началось разложение» — основой его стала вражда между кубанскими и украинскими полками. Не устоявшая перед напором деникинцев, армия отошла к Екатеринодару. Удержать город остатки деморализованной сорокинской армии не смогли, и вскоре Екатеринодар стал белой столицей.
В середине лета в Самаре состоялся банкет по поводу побед армий Учредительного собрания. Большевики потеряли Симбирск, Казань, почти все Среднее Поволжье. Эти тревожные и неутешительные вести доходили до Сталина разными, часто окольными путями.
10 июля в письме Ленину он указывает, что «вопрос продовольственный естественно переплетается с вопросом военным», и просит «аэропланов с летчиками, броневых машин, шестидюймовых орудий», указывая, что иначе «Царицынский фронт не устоит». В этом письме он выражает резкий протест против распоряжений Троцкого, ведущих к развалу Царицынского фронта и потере Северо-Кавказского края.
Сталин умел не только быстро принимать решения, но и быстро осуществлять их. Его действия не были опрометчивыми. Он всегда исходил из реальной обстановки и оценки конкретных обстоятельств. Это касалось и кадрового вопроса.
На следующий день он пишет Ленину: «1) Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты Трифонову (Донская область), Автономову (Кубанская область), Коппе (Ставрополь), членам французской миссии (заслуживающим ареста) и т.д., то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас все развалится на Кавказе и этот край мы окончательно потеряем.
С Троцким происходит то же, что с Автономовым одно время.
Вдолбите ему в голову, что без ведома местных людей назначений делать не следует, что иначе получится скандал для Советской власти...»
В литературе бытует мнение, будто в годы Гражданской войны Сталин «не доверял военспецам» из бывших царских офицеров. Такое утверждение совершенно не соответствует реальным фактам Конечно, как и у любого человека, у него могли быть свои симпатии и антипатии, но это могло касаться отдельных людей и в конкретных обстоятельствах. Конечно, уже само появление в Царицыне чрезвычайного комиссара из Центра, члена ЦК партии и правительства, не могло не насторожить военспецов, осевших в штабе округа, а его вмешательство в военные вопросы привело к конфликту не только с местными военными, но и с Троцким