Борьба со смертью

Крюи Поль де

Мечников сражался не только с холерой, но и с немецким ученым Пфейфером, не признававшим мечниковской теории фагоцитоза. В некотором смысле это была очень плохая школа для такого молодого ученого, каким был тогда Борде: когда Мечников не мог возразить Пфейферу блестящими экспериментами, он уничтожал его эпиграммами. и именно в этой словесной войне должен был принимать участие Борде.

Но вот, вместо того, чтобы укреплять мечниковскую теорию фагоцитоза, - как этого от него ожидали, - он уже через год стал заниматься своей собственной научной проблемой.

Несколькими замечательными, тонко продуманными опытами он приоткрыл тайну того, как наш организм побеждает смертоносных

микробов. Оказалось, что эта борьба не имеет ничего общего с мечниковской благожелательной армией белых кровяных шариков - фагоцитов.

Все началось с теоретических исследований, с самой чистой науки, и Борде даже и в голову не приходило, что исход битвы с тогда еще не открытым бледным чудовищем зависел исключительно от него.

Вот сидит Борде над сывороткой крови, взятой уже несколько недель тому назад у одной замечательной козы. Тут же - пробирка с холерными микробами, в количестве достаточном, чтобы в течение двенадцати часов погиб в невероятных мучениях здоровый человек.

Рядом с ним резвится ничем не замечательная морская свинка, идиотски равнодушная к ожидающей ее участи. Коза замечательна тем, что ее кровь обладает странным свойством предохранять от заражения холерой. Морская свинка ничем не замечательна, потому что, как у каждого нормального грызуна, в крови у нее нет никаких средств защиты от холеры.

Враг Мечникова Пфейфер незадолго до того стал режиссером драмы, разыгравшейся внутри иммунной к холере морской свинки: он впрыснул ей большую, смертельную для человека, дозу холерных вибрионов, и эти дьявольские запятые, попав в брюшную полость иммунного грызуна, вместо того, чтобы убить его, внезапно перестали двигаться, свернулись в мелкие шарики и исчезли. Для того, чтобы вызвать это явление, не нужно было вакцинировать морскую свинку; достаточно было впрыснуть ей, незадолго до начала опыта, немного сыворотки крови от иммунной к холере козы. Весь ужас для Мечникова заключался в том, что гибель холерных вибрионов в животе у морской свинки происходила без всякого участия мечниковских любимцев - фагоцитов...

Пфайфер утверждал, что такое истребление вибрионов может происходить только в брюшной полости морской свинки. Было совершенно непонятно, каким образом сыворотка иммунизированной козы помогает уничтожению вибрионов. Мечников так и ринулся на этот опыт, загнал своих ассистентов. Эксперименты удались блестяще. Действительно, если культуру холерных микробов с предохранительной сывороткой смешать в пробирке- ничего не происходит. Но пусть только господин Пфайфер попробует прибавить к этой смеси немного белых кровяных клеток - фагоцитов, и он увидит, как будут разрушены эти смертоносные вибрионы. Вот оно как!

III

Борде сидел один. Он любил работать по ночам и, кроме того, попросту боялся своего русского патрона. Но стойте! Если все дело в белых кровяных тельцах, то почему же кровь морской свинки или сыворотка ее крови не могут оказать того же действия? Эти соображения были величайшей ересью с точки зрения мечниковского фагоцитоза. Но Борде обладал самым замечательным и редким из человеческих свойств: он знал только один путь разрешения вопросов - путь эксперимента.

Он аккуратно смешал несколько капель сероватой жидкости, содержащей смертоносные запятые, с точно таким же числом капель сыворотки от иммунизированной козы. Несколько минут он рассматривал под микроскопом каплю этой смеси. Ничего не поделаешь, запятые продолжали крутиться в своем роковом танце.

Пфайфер был прав. Но вот Борде прибавляет к этой смеси несколько капель сыворотки крови этой заурядной морской свинки - нормального грызуна, у

которого кровь ни в малейшей степени не способна иммунизировать.

Тогда произошло нечто неслыханное и чрезвычайно важное. Сама по себе сыворотка от иммунной козы не может ничего сделать. Но стоит только чуть-чуть прибавить сыворотки крови обыкновенной морской свинки... и эта смесь истребляет смертоносных холерных вибрионов.

Борде сидел один в своей неприбранной лаборатории. Повсюду валялись клочки бумаги, исписанные его иероглифами - планы экспериментов, - вперемежку с папиросными окурками, разбитыми пробирками и шерстью морских свинок, погибших во славу науки. Он сидел один, маленький мятежник, восставший против теории фагоцитоза, теории своего невообразимо знаменитого учителя. Борде мыслил так же ясно, как внешне беспорядочно он работал.

Почему предохраняющая от холеры сыворотка, так быстро убивающая микробов в брюшной полости морской свинки, не оказывает на них никакого воздействия в пробирке? Почему сыворотка обыкновенной морской свинки, сама по себе совершенно безвредная для вибрионов, возбуждает в сыворотке от иммунизированной козы губительные для вибрионов свойства?

Борде, - так же естественно, как рыба плавает в воде, - задавал только такие вопросы, на которые можно было ответить экспериментально.

... Стойте! Что это значит? В своих опытах они пользовались всегда старой предохранительной сывороткой, взятой у иммунизированной козы за несколько недель до опыта. Но если даже сыворотка не была старой, ее всегда нагревали до 60° С для уничтожения в ней случайных микробов.

А сыворотка нормальной морской свинки, которую он прибавлял, была всегда свежей, теплой, из крови только что убитого животного. Конечно, все дело в этом.

Как только эта мысль пришла ему в голову, он бросился в стойло к иммунизированной козе. Быстро наполняет он большой шприц кровыо из яремной вены. Вот уже жужжит центрифуга, отделяя соломенно-желтую сыворотку от клеток крови. Вот он уже поспешно смешивает свирепых холерных вибрионов с этой свежей предохранительной сывороткой...

Разумеется! Свежевзятая предохранительная сыворотка козы без всякого прибавления сыворотки морской свинки отлично уничтожает холерных вибрионов.

И вот еще что: если только нагреть свежую сыворотку морской свинки до 60° С, она теряет свою естественную способность возбуждать в старой предохранительной сыворотке губительные для вибрионов свойства.

Впервые для определения свойств микроба была применена реакция крови. Это было уже нечто реально спасительное. Ведь существовало много вибрионов, имевших форму запятой и так похожих на холерных вибрионов, что под микроскопом было просто невозможно отличить безвредных вибрионов от свирепых холерных... А это была реакция, позволявшая определить холерную эпидемию уже при ее возникновении. Только настоящие холерные вибрионы погибали в предохранительной от холеры сыворотке козы, смешанной со свежей сывороткой морской свинки. Это было замечательное открытие.

IV

В своей статье Борде отметил, что его открытие имеет также и практическое значение, но сам о таком применении его нисколько не заботился. Гораздо больше, чем практическое применение, его волновала высокотеоретическая сторона вопроса. Вот о чем размышлял Борде. Способность предохранительной сыворотки разрушать микробы может быть восстановлена прибавлением любой свежей сыворотки, которая сама по себе не имеет этой способности. Разве не удивительно, что две сыворотки,- обе безвредные для любых микробов, - образуют смесь, разрушительную для таких смертоносных микробов, как холерные убийцы.