Борьба со смертью
Шрифт:
Вагнер-Яурег взялся за туберкулин. В течение десяти лет он впрыскивал его своим больным - сначала в доме умалишенных в Граце, потом, когда он был избран профессором, - в Вене. Он просто замечательно повышал температуру этим сумасшедшим, начиная с небольшой дозы туберкулина и постепенно увеличивая ее. В большинстве случаев ему не удавалось их вылечить. И все же, было несколько человек (о которых всячески старались забыть их семьи, ибо они были хуже покойников), которые вернулись домой, осчастливив своих близких.
Но в 1900 г. упрямый Вагнер-Яурег, оглянувшись на проделанную работу, должен был признать, что она не увенчалась успехом. Излечивает? Да, он мог продемонстрировать несколько случаев излечения, о которых менее честный перед самим собой врач
У Вагнер-Яурега хватило мужества признать свою неудачу. В своей дальнейшей работе он решил ограничиться только одним ужасным объектом. Во всей путанице неотличимых друг от друга психических болезней была одна, легко определимая, резко отличавшаяся от других. И все авторитеты сходились в мнении, что прогрессивный паралич - неизлечимая болезнь, через несколько лет приводящая к слабоумию и смерти.
С этих пор он повышал температуру только прогрессивным паралитикам. Он шел почти на верный провал идеи, которой он отдал тридцать лет жизни. В 1901 году, с помощью своего ассистента доктора Пильца, он стал в Штейнгофском убежище вызывать лихорадку большими дозами туберкулина у несчастных, осужденных на гибель больных. Некоторые из них сидели с вечной, вялой улыбкой на губах; некоторые были потенциальными убийцами, или - меланхоликами, стремящимися к самоубийству. Были среди них и считавшие себя богачами, финансовыми гениями, хотя уже не могли сделать простого вложения. Другие, - почувствовавшие во время болезни, что все против них, - оказались в убежище после внезапных, чудовищных убийств своих близких. Все они составляли мрачный арьергард человечества. Никто из попавших в Штейнгофское убежище не покидал его иначе, как в гробу. Все они были осуждены на гибель. Психиатры мрачно острили: «Если прогрессивный паралитик не умер, значит у него не было прогрессивного паралича».
IV
Вагнер-Яурег начал борьбу с этой неизбежностью смерти. Его ободряло недавно открытое происхождение этой страшной болезни. Уже давно подозревали, что прогрессивный паралич является, в сущности, последней стадией болезни, возбуждаемой бледной спирохетой Шаудина. В 1900 году Август фон-Вассерман применил реакцию Борде для розысков скрывшегося в засаду бледного чудовища. В том же году он испробовал эту реакцию на спинномозговой жидкости больных прогрессивным параличем и обнаружил в их мозгу таящихся там спирохет. В 1908 году Вагнер-Яурег мог быть уже уверен, что у девяносто девяти из ста этих несчастных вассермановская реакция спинномозговой жидкости положительна.
Замечательно, что Шаудин, Борде и Вагнер-Яурег оказались втянутыми в борьбу с сифилисом совершенно случайно, почти против воли и даже не подозревая, что им удастся победить его. На международном медицинском конгрессе 1909 года, в Будапеште, Вагнер-Яурег сообщил крупнейшим представителям психиатрии о том, чего он достиг за эти восемь лет впрыскиванием туберкулина прогрессивным паралитикам.
Шестидесяти девяти таким несчастным он длительно повышал температуру, впрыскивая им туберкулин. Других шестьдесят девять таких же больных он наблюдал, но туберкулина им не впрыскивал. Из шестидесяти девяти горевших в лихорадке больных выжило восемь человек; пять не подвергшихся впрыскиваниям тоже еще не умерли. Результат совершенно ничтожный.
Но он уперся. Никто и никогда еще с таким усердием и настойчивостью не преследовал более безнадежной цели.
Каждое лето худощавый, сумрачный
Но через несколько месяцев эти выздоровевшие возвращались в убежище совершенно больными и умирали.
V
В 1911 году возникла новая надежда... На один миг. Появился сальварсан «606»- средство, которое казалось Паулю Эрлиху магическим. И в самом деле, не было сомнения в том, что оно разрушало спирохет на ранних стадиях сифилиса. Но увы! Вскоре выяснилось, что продолжительный сон внутри мозговых кровеносных сосудов закалял этих бледных дьяволов. Весь ужас заключался в том, что, когда спирохеты наконец, в силу все еще таинственных причин, просыпались и шли на последний роковой приступ, - они были совершенно нечувствительны к этому новому лекарству.
Вагнер-Яурег не оставлял туберкулина. Он начал повышать температуру больного и одновременно применять старинное средство - ртуть. Вместо того, чтобы начинать лечение тогда, когда паралитик уже совсем превращался в развалину, он пробовал применять его к больным, находящимся на ранней стадии истощения нервной системы - при появлении первых признаков болезни у здоровых, обладавших железными нервами людей. В 1914 году он сопоставил данные о восьмидесяти шести паралитиках, у которых он вызывал лихорадку в 1907-9 годах. Из них двадцать один были еще живы, а семеро работали. Для человеческой глупости характерно, что в высших психиатрических кругах эти замечательные новости не вызывали ни малейшего волнения, хотя все признавали, что средняя продолжительность жизни прогрессивных паралитиков составляет не больше двух лет.
Единственное замечание, сделанное по этому поводу, сводилось к выражению сомнения в безопасности такой туберкулиновой лихорадки и сопровождалось многозначительным покачиванием головы...
Это привело Вагнер-Яурега в ярость. Он спросил своих высокочтимых коллег, не считают ли они шансы на выздоровление прогрессивных паралитиков, пока они еще не умерли, настолько блестящими, что не всякая попытка излечения может быть оправдана?
Теперь он был уверен, что повышенная температура помогала им. Посмотрите на этого инженера. Он им чрезвычайно гордился. Этот инженер был чрезвычайно образованным человеком. Когда он пришел в клинику, у него с трясущихся губ стекала слюна, он путался в самых простых фразах и был полон нелепых идей о собственном величии - самый подходящий обитатель для сумасшедшего дома.
После стольких-то впрыскиваний туберкулина, вызвавших у него сильнейший жар, к нему постепенно возвратились рассудок и сообразительность. Безумные идеи у него исчезли. Он смог вернуться к своей работе на нефтяных промыслах в Галиции.
Но вот этот инженер, пациент-реклама, снова заболел и умер.
VI
Июньское утро 1917 года. Ассистент входит с докладом к старому профессору Вагнер-Яурегу. Лицо профессора покрыто морщинами, глаза у него еще грустнее обычного. Уже медленнее сыпался песок в песочных часах его жизни, и он знал это, знал, что жизнь его кончается, и что его туберкулиновое лечение-призрак, за которым он тридцать лет гнался напрасно.