Бортовой журнал 5
Шрифт:
А иначе придет. родственничек.
Хотелось бы начать так: «Параллель эта была проведена здесь, собственно, для того, чтобы дать остыть слишком горячему обращению…» – затем следовало бы перечислить все заслуги покойного члена (Законодательного собрания), перемежая их словами: «перенесенные им страдания» и «томительность печального заточения», а закончить хорошо бы так: «Он не выдержал перемен, кои произошли с быстротой молнии!»
– От денег отнимут
Я впервые услышал это в очереди за святой водой. Видите ли, ежегодно помогаю старушкам запасать святую воду. Для этого приходится выстаивать очередь. Вот в этой очереди две старушки и шептались. Одна рассказывала другой, что скоро наша тысяча рублей превратиться в десятку.
Я еще тогда подумал, что экономические новости, как и экономические сплетни, для своего распространения каждый раз выбирают какие-то удивительные места.
– Бабушки, – не удержался я, – значит, один доллар скоро будет стоить двадцать четыре с половиной копейки?
– Ну, не знаем, – смутились старушки. А потом я слушал точно такую же новость уже от работников сбербанка. Те тоже были уверены: тысяча скоро обратиться в десятку.
Знаете, сама достоверная информация в России это… утечка этой самой информации.
Вот дают! Япония никак не отнимет себе нули. Она просто отлично себя чувствует со своими нулями. А мы делаем это регулярно. Отнимем нули, и.
И те, у кого ничего и так не было, с этими нулями и останутся.
Однажды доллар уже стоил шесть рублей. Отлично помню это время.
А потом он стал стоить двадцать шесть рублей. А потом – тридцать два.
А что будет, если он станет стоить двадцать четыре с половиной копейки?
Да как вам сказать. В прошлый раз упали в пять раз, а вот с копейками – это надо подумать.
Есть ли у нас тот орган, который должен подумать?
А хрен его знает.
Перестало существовать движение «Ваши».
Просто в одночасье. Раз – и нет.
Отпала необходимость в гопоте.
Наступило успокоение, наблюдается стабильность.
А руководители ушли повыше и сели там, где и должны были сесть. Для них все это просто трамплин: встать на чьи-то плечи и прыгнуть вверх.
А те, на чьи плечи встал, получат только отпечатки твоих ботинок.
А что еще можно оставить неграмотным людям? Наверное, веру.
А для чего нужна вера? Для использования порыва. Использовал порыв – и все.
На манер гондона. Разовое все это. Разовое – на один раз. И выступления, и заверения, и разъяснения, и встречи, и беседы, и телепередачи, и ночи у костра.
Блуд все это. Блудливы они.
А потом – у каждого же своя судьба.
А судьба– это деньги. Большие деньги. Зеленые. Очень зеленые.
Поздравляю тех, кому достались руководители движения «Ваши».
Как-то все в этом мире устроено правильно. Правильные люди собираются в правильном месте.
Концентрируются.
Интересно, предполагается ли движение вперед при такой высокой степени консолидации в разных местах столь различных продуктов цивилизации? И что двинется вперед первым?
Уверен, что мы все это переживем – и движение вперед, и даже движение назад.
Ведь движение назад – это тоже движение.
Жалко только, что вокруг за то время вырастет лес.
Или частокол. Есть, конечно, и другие страны, где все так же здорово, как и у нас, но не покидает меня ощущение того, что и они нас скоро оставят далеко позади.
А когда все вокруг будет смута, то куда потом денутся бывшие руководители движения «Ваши»?
Как это «не было монголо-татарского ига»? А десятая овца? Налог был. Десятина. Правда, сбор налогов поручался баскакам, а те, заплатив десятину, выбивали потом в десять раз больше, не отставали от них и князья – те тоже выбивали. То есть у людей не оставалось ничего.
Вот так, в общем-то, безобидная десятина превращалась в ярмо – в иго.
Разоренный люд подавался в разбойники и грабил потом всех. Жуть и разорение царили на земле Русской.
Положение исправил Иван Калита. Иван Данилович повесил всех разбойников, исправно платил дань и усмирял буйных князей. Кроме того, он позволил развиваться ремеслам, не обижая народ поборами – у людей появилась надежда.
Аристотель говорил: «Когда человек думает о чем-то прошедшем, он опускает глаза в землю, но когда он думает о будущем, он поднимает их в небо».
Интересно, о чем думают наши властители, когда смотрят вбок?
Вы никогда не падали с высоты трехэтажного дома зимой в воду где-нибудь не очень далеко от Северного полюса? Впечатление от этого дела такое, будто окунули тебя в кипяток. Ледяная вода обжигает, а потом уже становится больно, точно все тело сжимает в тисках, и вдоха не сделать – спазм дыхательных путей.
Потом, если тебя выловят, конечно же, каким-нибудь сачком, в рот вольют разведенного спирта, разденут, разотрут, натянут на тебя твое же мокрое белье – другого-то под руками нет– и отправят по морозу домой.
И побежишь ты, словно ожившая деревяшка, – тук-тук по дороге.
А дома– холодные батареи, обжигающий чай в кружку, свитер в два пальца толщиной и на два часа с головой в плед, чтобы согреться.
Меня всегда преследовал холод. Но не только меня, и всю нашу страну, наверное, и не только преследовал, но и преследует до сих пор.
По Далю, холод – сравнительное отсутствие тепла, причем любого – солнечного или тепла человеческих отношений. А сколько русских пословиц посвящено холоду: «Мороз – красный нос», «Мороз по шкуре пробежал», «Мороз железо рвет и птицу на лету бьет».