Босиком по пеплу
Шрифт:
– И по какому праву? – усмехнулся Алексей и сложил на груди руки, широко при этом расставив ноги.
Его вопрос загнал меня в тупик. Я прикусил язык, не зная, что на это ответить, ведь, по сути, пока у меня никаких прав на это не было.
– На правах… Неравнодушного одноклассника. Друга, – взял на себя смелость и добавил последнее на свой страх и риск.
Не скрою, мне хотелось назвать себя парнем, но это не соответствовало действительности. Пока что.
– Слушай, Дамир, я ничего конкретно против тебя не имею. Понимаю, что кража твоего мотоцикла была
– И вам неинтересно, что случилось на самом деле? – глухо поинтересовался, ощущая стыд, ведь мужчина был прав. Деньги – всегда лишь откуп за свое участие в преступлении.
Алексей не ответил, продолжал молчать.
– Больше всего я желаю здоровья своей дочери, так что способен расставить приоритеты и наступить на свое чувство справедливости, – мрачно, наконец, произнес, опуская глаза в пол, словно до сих пор испытывал чувство вины перед собственной дочкой. – Я солидарен со своей женой. Не думаю, что тебе стоит досаждать Кристине. Я не стану препятствовать вашим встречам, если она вдруг захочет тебя видеть, но знай, не одобряю этого.
Стиснул челюсти, понимая, что он в своем праве. Всё испортило решение моего отца.
– Вы продали квартиру. Денег недостаточно? Сколько нужно? – поднял голову, задавая самый главный вопрос, который меня беспокоил.
О сумме мой отец не говорил, и сейчас я начал сомневаться, достаточно ли Дима с отцом им перечислили.
– Не поднимай эту тему при моей жене и дочери. Они не знают, что я принял деньги. Марина бы принципиально не стала бы, и тогда у Крис и этой возможности не было бы. И деньги нам твои не нужны. То, что дал твой отец, этого достаточно.
Вздернул бровь, догадавшись по выражению его лица, что квартиру и всё остальное он продал для спокойствия жены, которой по-другому не смог бы объяснить появление денег.
– Вот он! – заголосила вдруг снова появившаяся в коридоре Марина.
За ней топала заведующая, с лица которой не сходила стервозность. Выглядела такой недовольной, словно ее оторвали от важных дел.
– Снова вы, Загорский, – надменно произнесла женщина, когда они вдвоем подошли к нам.
– Я не желаю, чтобы он приближался к моей дочери. Запретите ему входить в больницу! – стиснула кулаки мать Кристины, глаза которой горели огнем ненависти.
Никогда не понимал этой ее упертости. Помню, как у нас однажды был серьезный разговор в школе, из-за которого…
Встряхнул головой, не желая вспоминать всё произошедшее в прошлом. Больше это не имеет никакого значения.
– Марина, – устало выдохнул Алексей и протер пальцами переносицу. – Ты сейчас совершаешь большую ошибку. Кристина – взрослая девочка и сама разберется, кого запускать и с кем общаться. Прекращай этот балаган.
– Я ее мать, – процедила женщина сквозь зубы.
– Вот именно. Мать, а не тюремщик и надсмотрщик. У вас с ней и без того натянутые отношения, а ты хочешь навсегда лишиться дочери? –
– Алексей, – чуть угрожающе протянула она и сверкнула гневно глазами.
– Ты знаешь, чего на самом деле хочет твоя дочь? О чем мечтает, чего хочет от жизни?
– Как и все – получить хорошее образование и устроиться на работу. Выйти замуж…
– Непременно за хорошего мальчика, какого-нибудь сына твоей коллеги или одноклассницы, да? – ироничный голос мужика отдавал некой горечью, словно он напоминал ей о чем-то, и, видимо, это подействовало, так как женщина побледнела, став оттенком в белое полотно.
– Ты не можешь напоминать мне… – захрипела и коснулась рукой горла.
– Могу. И буду. Когда в последний раз ты общалась со своей матерью?
– Это не относится к делу. А вот то, что моя дочь… – просипела женщина.
– Наша дочь, Марина, наша. Кристина и моя дочь. Я ее отец и вправе решать, может ли она иметь выбор. Может. Ясно?
После этих слов воцарилась тишина. Только гулкий звук какого-то гудения, который бывает только в больницах.
– Слушайте, вы разберитесь между собой сами, а потом уже вызывайте меня. В конце концов, я вам не какая-то медсестра, чтобы бежать по первому зову. Итак. Вызывать охрану, или что вы тут решили? – недовольно вклинилась заведующая.
Взгляды Загорских не отрывались друг от друга. А потом глаза Марины закрылись, и Алексей повернулся к главной в отделении.
– Прошу прощения за беспокойство, нас всё устраивает, – кивнул ей, и она будто нехотя ушла, цокая каблуками по больничному начищенному до блеска полу.
Родители Кристины после этого ушли, а вот ее отец в последний момент замешкался, затем достал из внутреннего кармана визитку профессора и вручил мне, припечатав нечитаемым взглядом. Намек я понял. Дочь его не обижать.
Повертел картонку в руках и остановился у двери в палату, прислушиваясь к смеху, раздававшемуся изнутри. Разговор Алены с Крис вскоре завершился, и старшая женщина спустя полчаса вышла, оставив дверь открытой.
– Сложно тебе придется, – хмыкнула она, увидев меня, и направилась по коридору к выходу.
А вот я остался стоять, прислонившись к белой стене и не решаясь войти. Казалось, что ожидание встречи гораздо слаще, чем может пройти непосредственно сама встреча. Страх не отпускал, а меня самого трясло. Никогда еще я так не сомневался в том, как воспримет меня девушка. Но и впервые я так сильно зависел от мнения и эмоций человека, который мне по-настоящему дорог.
Потер грудную клетку со стороны сердца и горько хмыкнул. И когда ты успел стать таким сентиментальным, Дамир?
Выдохнул и, не дав себе больше времени для раздумий, развернулся и шагнул вбок, представая перед взором Кристины. Ее глаза были прикрыты, и она не видела меня, но от всего ее тела исходило напряжение.
– Кристина, – прошептал, шагнув внутрь и возвещая о своем приходе.
Она сразу же подняла веки, вперилась в меня своими темными глазами, словно только и ждала, когда я появлюсь внутри. Буравила меня взглядом и молчала, внося в мою душу смуту.