Босиком по пеплу
Шрифт:
– Может, поговорим? – осторожно подошел и присел на стул, желая коснуться ее руки, но не мог себе этого позволить.
Все эти недели вдали позволили мне понять, что столько времени я обманывал себя, считал, что нам не быть вместе, и наш союз принесет нам лишь страдания, но есть вещи пострашнее обычного страха.
– Говори, – безразлично пожала она плечами и глянула будто сквозь меня. – Только быстрее. Скоро придет медсестра и отвезет меня на физиотерапию.
– Я сам тебя отвезу, – подался вперед, но она вздрогнула, и я замер, опасаясь напугать
– Говори, – упрямо поджала губы, но вместо ожидаемой злости я испытал облегчение. Значит, не всё потеряно, и дух в ней на самом деле не был сломлен.
– После обеда я поговорю с профессором насчет твоего лечения. Может, есть варианты перевезти тебя в другое место. Эта больница вряд ли способствовала твоему выздоровлению.
Ее дальнейшее молчание не напрягало, но заставляло гадать, что же творится в ее голове.
– О деньгах не беспокойся. Я достану, – сглотнув, снова заговорил.
– Зачем? – наконец, подняла на меня осмысленный взгляд и посмотрела прямо в лицо.
– Что зачем? – нахмурился.
– Для чего ты всё это делаешь, Дамир? Даже с родителями о чем-то говорил, хочешь принять участие в моем лечении спустя столько времени? Зачем? Хочешь искупить вину? Если да, то ты прощен. Уходи.
Наступила тишина. Ее пальцы, которыми она комкала покрывало, выдавали с головой ее смятение и неуверенность, но голос звучал глухо и слишком обреченно, что мне не понравилось. Прикусил щеку изнутри и опустил голову, не зная, что сказать и как объяснить ей, что произошло в тот день. Говорить о Банковском прямо сейчас я не мог. Сначала выясню подробности сам, а уже потом расскажу всё Кристине. Ей и без того досталось, а лишние бесполезные волнения ни к чему.
– Ты мне нравишься, – выпалил, как на духу, но не зажмурился, как хотел маленький мальчик внутри меня. – Разве этого недостаточно?
Сначала она непонимающе глянула на меня, а затем вдруг ни с того ни с сего громко рассмеялась, запрокинув при этом голову. Ее смех меня радовал, но ущемлял гордость, вот только я лишь прикусил губу зубами и ощутил во рту солоноватый привкус крови.
– Ты закончила? – спросил, когда смех начал стихать.
Вместо ответа она опустила голову, а ее плечи затряслись. Не сразу понял, что это признак слез. Подвинулся ближе и приподнял пальцами подбородок, видя, как она плачет.
– Всё хорошо, – прошептал, прижимая к себе.
– Не будет. Никогда не будет, – с отчаянием просипела и зарыдала сильнее, вцепившись пальцами в мой торс.
Поморщился, когда ее острые ноготки впились в кожу через футболку, но ни звука не выдал, лишь стиснул зубы.
***
Кристина
Проявила слабость, не выдержав накала эмоций, и забылась, ощущая чужую поддержку. Отстранилась, когда, наконец, опомнилась, и прилегла, без сил прикрыв глаза.
– Время посещений окончено, – вдруг раздался голос медсестры Олеси. – Кто вы? Я вас раньше здесь не видела.
– Друг, – хриплый голос Дамира.
– Друг? Интересно, вы первый, кто посетил нашу Кристину, –
– Позови медбрата, – приподнялась и глянула на нее сквозь явно опухшие веки.
Лицо у меня, судя по ее взгляду, было красным и одутловатым, выдавая, что я плакала, но меня сейчас это волновало в последнюю очередь.
– Н-да. Ты в кои-то веки решила не сопротивляться, сама стремишься на лечение, – качнула головой медсестра и перевела взгляд на Загорского. – Вы, друг, отлично на нее влияете.
– Время, – прохрипела и села, упираясь ладонями о простынь.
– Сегодня Слава в нашем отделении, но он занят в конце коридора. Сказал, минут через пять подойдет, – пояснила Олеся и подкатила к кровати коляску, стоявшую до этого в углу стены.
– Тебя нужно сюда посадить, – догадался Дамир. – Я сам это сделаю. Никакой медбрат не нужен.
– Нет! – крикнула слишком экспрессивно, сама от себя этого не ожидая, но не желала, чтобы это делал он. – Мы справимся без тебя.
– Крис… – попросил он, заглядывая мне в глаза. – Мы даже не поговорили. Дай мне объясниться.
– Объясниться? Насчет чего? Ни ты мне, ни я тебе ничего не были должны. Если уж на то пошло, то парнем моим был Витя, и то мы с ним расстались до аварии. Ты с самой школы ясно давал мне понять, что презираешь меня, так что твое появление сейчас по меньшей мере странно, тебе не кажется? И твои слова насчет… – осеклась, не желая повторять его гнусную ложь. – Прошлое они не изменят. Реальность такова.
Опустила глаза на свои ноги и резким движением раскрыла их, отбросив покрывало. За эти недели я сама похудела, и мышцы стали терять былую форму. И я знала, что предстало его взору – слабая немощная девчонка.
– Да, ты права, – кивнул он, даже не споря, и от этого у меня во рту тлела горечь. – Но я всё равно отвезу тебя на…
– Физиотерапию, – с удовольствием подсказала ему Олеся, вызвав у меня раздражение. О ней я забыла. – Можешь остаться, друг, в этой девчонке с твоим появлением жизни больше, чем все недели до. А ты цыц тут мне, знаешь же, что всё равно будешь лечиться.
Сопротивляться было бесполезно, и истерить я не стала, лишь стиснула зубы и терпела унижение, пока он сажал меня в кресло. На его лице не было ни брезгливости, ни отвращения, но чувствовала я себя на редкость погано.
– Кристина знает дорогу. Думаю, сама вам ее покажет, – вдруг улыбнулась медсестра, подмигнула мне и ретировалась, когда меня покатили в коридор.
– Н-но, Оле… – не успела договорить, как она уже упорхала, – …ся.
– Вот мы снова и остались одни. Давай, штурман, указывай нам путь, – наклонился, прошептал и снова выпрямился как ни в чем не бывало, держась сзади за инвалидную коляску.
– Ты вмешиваешься не в свое дело, Загорский, – процедила, испытывая раздражение.
Вцепилась пальцами в подлокотники и смотрела прямо перед собой, но ни на секунду не забывала, кто идет сзади.