Босоногий друг
Шрифт:
Сперва я даже не поняла, что это мне.
– Простите? – опешила, удивлённо уставившись на смущённую служанку.
– Желаете принять ванную, или сперва поужинаете?
– О, - выдавила с трудом, - я… простите, я… наверное позже.
– Конечно, Ваше Высочество. – И снова этот ужасный поклон, который вызывал во мне невероятное чувство неловкости.
И на этот раз я не выдержала. Резко схватив девушку за плечи, серьёзно сказала:
– Никогда больше не кланяйтесь передо мной, пожалуйста! Иначе обещаю, на
– К-конечно, - испуганно выдавила девушка, - как пожелаете, Ваше Высочество.
Титул меня тоже раздражал, но спорить ещё и по этому поводу сил уже не было. Кивнув, я обошла служанку и, не теряя больше ни минуты, быстро взлетела по ступенькам на второй этаж. Там прошла по таким знакомым коридорам, не оставляя без внимания картины и рыцарские доспехи, которыми зачем-то заставили наш замок.
Вид коричневой дубовой двери, ведущей в родительскую спальню, чуть не заставил меня прослезиться. В очередной раз.
Что-то в последнее время я превратилась в настоящую плаксу.
Коснувшись позолоченной ручки, нерешительно толкнула дверь внутрь. Всё ещё подозревая, что это какой-то невероятный сон, пригрезившийся мираж, сделала шаг в комнату. И застыла в оцепенении.
Мама с папой сидели в своих любимых глубоких креслах. Папа держал в руках книгу и явно был очень увлечён чтением. Мама вышивала. Она всегда очень любила вышивать. Говорила, что это её успокаивает, хотя я искренне не разделяла этих чувств – в особенности, когда игла не попадала в нужные отверстия.
Услышав посторонние шаги, оба моих родителя оторвались от своих занятий и подняли головы.
– Даня, ты что, сама пришла в нашу комнату? – удивилась мама.
И она сделала это так… спокойно. Вернее, с удивлением, конечно, но с таким спокойным удивлением, что я могла на это лишь похлопать глазами.
Первым чувством была безграничная радость. «Живы! Дышат! Читают! Вышивают! Осуждают… но заслужено! Я ведь и впрямь раньше к ним не заходила».
Вторым же чувством стал невероятный стыд. «Они возненавидят меня, когда узнают».
– Мам… - тихо выдавила я.
– Дорогая, что случилось? Что это на тебе? Те самые папины сапоги? – Мама удивлённо поддалась вперёд на своём кресле.
Папа тоже с интересом оглядел нерадивую дочь.
– Что ты с ними сделала? – опешил он. – Они как на войне побывали!
Я сделала шаг, другой, слыша, как некоторые доски прогибаются и скрипят под моим весом. На секунду даже забыла, как дышать.
Мама. Папа. Живы.
Неужели я сделала это? Я их спасла? Спасла. Живые родители. Ничего важнее в жизни быть не может. Их улыбка – вот всё, что мне было нужно.
– Я так рада вас видеть, - хрипло выдавила, чем повергла родителей в шок.
– Дорогая, ты в порядке? – нахмурилась мама.
В этот момент я добрела до её кресла и плюхнулась перед ней на пол, упираясь лбом ей в
– Даня, что ты сделала со своими волосами? – возмущённо вопросила она. – Неужели ты думаешь, что это отпугнёт твоего жениха? Дочка, мы уже говорили, что бал не отменим, так что смывай этот ужас.
Ужас. Какое правильное слово.
Ужас.
– Это не краска, мам, - тихо проговорила я. Оторвалась от её колен и подняла полный раскаяния взгляд. – Это уже не смыть.
– Дочка, почему мне кажется, что что-то произошло? – настороженно спросил папа.
Я посмотрела на него и тут же опустила взгляд, уставившись в пол, не в силах вынести этот тяжкий груз вины.
– Мне нужно вам кое-что рассказать. Я совершила ужасную ошибку, за которую вы никогда меня не простите…
***
Находиться в своей комнате было очень непривычно. Видеть родную огромную мягкую постель… её кованую спинку, вплотную прижатую к стене. На ней ясно виднелись царапины от моего маленького ножика, которым я иногда баловалась от безделья. В самом углу комнаты расположился огромный шкаф из темно-коричневого дерева, в котором было всего несколько пар платьев. У всех богатых леди обязательно должен быть внушительный гардероб. Это как лишнее доказательство статуса и красоты, но у меня с этим почему-то не сложилось.
В середине комнаты лежал ковёр цвета охры. Его чистили каждые два-три дня, но тёмные пятна грязи всё равно всплывали на нем с завидным постоянством.
Возле окна находился туалетный столик. Я сидела на мягком, обитом бархатом стуле, и смотрела в собственное отражение в зеркале.
Служанки постарались на славу – меня было просто не узнать. Идеально уложенная причёска крепко держала мои волосы в узде. Больше никаких растрепанных спутанных прядей. Элегантный пучок открывал не самую изящную, но оказывается, довольно привлекательную шею. Жемчужное ожерелье смотрелось великолепно, наконец-то придавая мне образ статной леди. Светло-зелёное платье сидело идеально, декольте было низким, но не глубоким, лишь чуть-чуть обнажая грудь.
Это было так странно. Смотреть на себя и не видеть взбалмошной девчонки. Вместо неё в отражении на меня глядела настоящая леди. Такая, какой и положено быть нормальной принцессе.
Правда, привыкнуть к волосам я так и не смогла. Не хватало сил без содрогания смотреть на это чёрно-белое нечто. Будь на моём месте Виктория, она бы наверняка придала этому недостатку особенность. Но я не была Викторией и не могла смириться с тем, что теперь половина моей головы седая. Волосы были словно выцветшими, постаревшими, и как будто напоминали мне: «смотри, что ты наделала».