Ботаничка
Шрифт:
Девочка откачнулась от деда.
— Как тебя зовут, — спросила она глуховатым голосом.
— Анна. А тебя?
— Полина.
— Полька, не лезь к людям! — Потребовал дед.
— Я не лезу, я только спросить. Ты не моя мама?
— Нет.
— Угу, — кивнула девочка, отошла обратно к деду, дернула за безрукавку и что-то начала шептать, когда тот наклонился.
Дед дослушал, взял ребенка за шкирку и потащил от магазина.
Обычная история, наверное, просила конфет или еще чего-нибудь. Клетчатая скособоченная спина, вскоре пропала из виду. Ребенок
— Товар приму, тогда приходите, — велела она сельчанам и захлопнула дверь.
Народ начал безропотно расходиться. Рабочие уже сидели в автобусе, женщинам тоже велели располагаться.
Следующим пунктом стала амбулатория. Анна наблюдала из окна, как в дверь с красным крестом внесли две небольшие коробки. Автобус проскочил главную деревенскую улицу и свернул в сторону невысокого голого холма. Тут, наверное, когда-то стоял лес. Кое-где еще виднелись, срезанные почти вровень с почвой пеньки. А в километре примерно от околицы за густыми высокими кустами обнаружилась еще одна полоса колючей проволоки. Водитель выскочил, сунул в щель на воротах карточку и велел женщинам проходить.
— Вещички с собой берите. Приехали.
— А мы? — заголосили работяги.
— Молчать! Все устроитесь.
Он запер автобус и пошел провожать женщин.
— Вот карточка вам, Анна Сергеевна. Она бессрочная. Можете уходить, приходить, когда захотите. А тебе, — ткнул он Ксюхе в ладонь кусочек пластика с чипом, — с семи утра до семи вечера.
— Почему?! — законно возмутилась девчонка таким ограничением.
— Молчать! Тебе и это много. Видишь дверь в конце коридора? Будешь жить там. А вы сюда проходите. Дальше кухня, через переход лаборатория. Потом посмотрите. Там на столе график: когда, что, откуда на каждый день. Разберетесь.
— Завтра, наверное, придется собрать рабочих, объяснить…
— Никого собирать не надо. Им все без вас объяснят. В восемь утра к вам придет начальник охраны, отдадите ему на руки первый лист. Дальше пошли. Тут кладовая. Продукты в деревне не брать.
— Даже молоко и хлеб?
— На въезде у дороги стоит дом: крыша красная, стены зеленые, забор синий. Не перепутаете, там живет перкарка. Платить не надо. Пусть девчонка завтра к десяти сбегает. Татьяна подскажет, у кого можно взять молока, и хлеба даст.
— Я не знаю, как к вам обращаться.
— Никак. Я сейчас уеду. Все вопросы к начальнику охраны. Приступайте к работе. Да… вот еще. Колечко у вас интересное. Позвольте?
— Оно не снимается, — оторопела Анна.
Подобного интереса она никак не ожидала. Колечко к тому же действительно не снималось. Если приложить максимум усилий, его, скорее всего, удалось бы стянуть, а так просто — не получалось. Оно не давило, вообще не создавало какого-либо дискомфорта, просто было. Анна успела к нему привыкнуть и не обращала внимания.
— Ну-ну. Может оно и ничего…
И удалился, более не отвлекаясь, не оглядываясь и даже не попрощавшись.
— Класс! —
— Что?
Девчоночий вопль ворвался в мысленный сумбур, который никак не хотел разбираться в стройные ряды.
— Что случилось?
— У меня своя комната! Нас в однокомнатной пятеро еще мамка и бабка, но она лежит на кухне, места много не занимает. А мамка работает ночь, через ночь. Мы на кровати по очереди спим.
— А у кого очередь не подошла?
— На полу. Брат себе на чердаке шалаш построил, летом там. А у меня тут целая комната!
— Ксения, погоди, скажи, как тебя на работу приняли? Просто пришла и сразу взяли?
— У нас раньше в соседней квартире жила тетя Люся, потом они переехали. Мать говорит, она хорошо устроилась, ну, в «Нутридан». Вот. Мы с мамкой в магазине стояли. Она подходит, типа, сколько лет, сколько зим.
— Она в отделе кадров работает?
— Неа. Не знаю. Она и говорит, давай Ксюху устроим к нам. Мать, типа, хоть сейчас. Я пришла, мне на голову нацепили какие-то провода. Долго гудело. Потом еще голова болела сильно. Мне говорят: в командировку поедешь? Когда сказали, сколько платить будут, я чуть не подпрыгнула. Говорю: поеду, конечно. Вот.
— Ты готовить-то хоть умеешь? — засмеялась Анна.
— Суп умею, картошку жареную, кашу. Я в кладовке посмотрела, там банками все заставлено. Я только тушенку разобрала, а еще там крупы, молоко сухое — всего завались!
Бедная голодная девочка, которая всю жизнь проспала на полу возле дементной бабки. Ее восторги можно было понять.
— А что у тебя в комнате?
— Кровать.
— А еще?
— Еще видак и куча дисков. А у вас?
— Пока не знаю. Ты мне сегодня только чай приготовь и можешь быть свободна. Завтра к десяти надо сходить в деревню за молоком и хлебом.
— Я слышала, как вам этот объяснял. А можно мне сегодня, ну, в деревню?
— Ты не успеешь вернуться. Времени уже много.
— Я быстро. Я бегом.
— Нет, — твердо постановила Анна.
Отпускать девчонку не хотелось. Кто знает, какое наказание последует, если та задержится с возвращением. А она определенно задержится. В голове ветер, аж в ушах свистит.
— Сегодня мы моемся, располагаемся, пьем чай и спим. Все дела завтра.
У Ксюхи сделалось тупое лицо. Это она так злиться, поняла Анна, но решила не обращать внимания.
Ее комната оказалась просторным помещением с широкой кроватью, шкафом-купе и видиосистемой. Одну стену сплошь занимали книжные полки. Разброс оказался от мировой классики до бульварных романов родных и переводных. Чтиво — на любой вкус. Узкая дверь вела в санузел. Наличие горячей воды и, простите, унитаза вместо умывальника на улице и деревянного сортира откровенно порадовали.
Может быть не все так мутно, как показалось с первого взгляда? Четыре месяца, в конце концов, не такой уж большой срок. Ксюха верещала от шестидесяти тысяч, которые ей посулили заплатить по возвращении. Сумма, которую положили Анне, была в несколько раз больше, что тоже не могло не радовать.