Ботаничка
Шрифт:
Раз есть кровеносные сосуды, должны быть и нервные окончания.
За спиной глухо кашлянули. Анна медленно обернулась. Он стоял, подперев косяк плечом, и криво улыбался.
— План-наряд.
— Кто вы? — спросила Анна.
— Начальник охраны объекта.
— Какое вы дерево?
— А разве по листочкам не видно? Дуб, разумеется.
— Вам было больно?
— Да.
— А как вы тут…
— План-наряд!
— Возьмите. Может, чаю?
— В другой раз.
— Сколько вы тут? — спросила
Человек-дерево украдкой показал на дверь, развернулся и вышел. Анна оставалась на месте еще пару секунд, потом выскочила следом. Он медленно шел в сторону выхода.
— Там нельзя разговаривать.
Они остановились за кустами. Рядом с ним Анна чувствовала себя первоклашкой на последнем звонке для выпускников. Огромный с зеленоватой, кое-где в древесных разводах кожей человек-нечеловек, смотрел печально.
— Почему?
— В лаборатории, кухне, кладовой стоят камеры. В жилые комнаты посторонним входить запрещено.
— Если есть камеры, они куда-то должны передавать сигнал. Тут есть связь?
— Нет. Скоро приедет человек и заберет записи.
— Что тут вообще происходит? — взмолилась Анна.
— Я жив, пока молчу. Любые контакты, кроме оговоренных запрещены. Сырое дерево плохо горит, пока его не польют бензином. Живое дерево при этом катается и кричит.
— Вас убьют за то, что говорили со мной в лаборатории?
— Я устроил короткое замыкание. С наступлением сумерек мы уходим в лес и укореняемся. Не открывайте никому двери, будь то родные, близкие, кто угодно.
— Мне страшно, — просто сказала Анна.
Человек-дуб легко погладил ее по щеке. Его пальцы оказались твердыми, но теплыми.
— Ты очень красивая и живая. Такая живая! Пока на пальце у тебя есть кольцо ничего не бойся. Только не выходи из дома по ночам. В темноте Эти могут напасть всем кублом.
— Они кто?
— Не знаю. Мне пора.
— Постой, погоди. Люди, которые летели с нами в вертолете тут?
— Сплошные осины.
— Хоть кто-нибудь отсюда возвращался? — безнадежно спросила Анна.
— За два года я таких не видел.
Бледная Ксюха прихорашивалась, по всему, собираясь в деревню. Аня встретилась с ее взглядом в зеркале и только покачала головой.
— Ой, ну я уже почти здорова. Я только туда и обратно. Искупаюсь один разочек, возьму молока, хлеба и вернусь.
— Ксения, забудь пожалуйста про купание.
— Почему?
— Ты чуть не умерла.
— Ну не умерла же! Подумаешь, простудилась. Все уже прошло.
— Ксения, это не простуда. Это… инфекция.
Девчонка надула губы и молчком ушла в кладовую. Ее ключ-карта лежали в ящике стола в лаборатории. И стол, и дверь Анна заперла.
— Я в окошко вылезу! — заорала Ксюха.
— Вокруг базы колючая проволока под напряжением. Давай договоримся,
На самом деле надежды на пустоголовую девчонку не было никакой. Наоборот у Анны появилось подозрение, что та смоется и кинется в русалье озеро, при первой возможности.
Ксения гремела кастрюлями на кухне. Под этот грохот Анна переоделась, прихватили пакет и пустую банку и покинула базу, тихонько притворив за собой дверь.
Луг пронзительно зеленел. В траве появились мелкие яркие цветочки. За гривой серебряной спинкой выгибалось малое озеро. Интересно, — подумала Анна, — там тоже живут русалки? Надо спросить у доктора… если она на месте. «Мне дают жить, пока рот на замке». Но ведь она в сущности ничего и не рассказала, только намекнула и дала лекарство. Этих Анна увидела ночью сама.
Кто-то должен приехать за записями. Как вытряхнуть из него правду? И самое главное: как отсюда выбраться?!
Она остановилась на полпути к деревне. Бетонную дорожку переползала толстая желтая змея. Рептилия подняла голову внимательно посмотрела и двинулась дальше по своим делам.
Анна панически до иррационального ужаса боялась змей. Раньше она, встретив такое, непременно заорала бы, а то и пустилась бежать. Сегодня просто наблюдала, соображая по ходу, что и не змея это вовсе, а безногая ящерица — желтопузик — не ядовитая и вообще полезная. Простые страхи отступили стали смешными, как уютный бабайка за стенкой.
Дальше она пошла все же поглядывая под ноги — вдруг еще кто вздумает прогуляться по солнышку. Да хоть гадюка! Все лучше нежели дедушка с внучкой из прошлой ночи.
Околица встретила покосившимися заборами и сухим шелестом серых прошлогодних сорняков. Трупы растений перешептывались под ветерком: «Не ходи, не ходи, не ходи». Первый шаг, второй, третий… чем дальше, тем шепот становился тише. У ближайшего синего забора он стих.
Я схожу с ума, только и всего. Стоит поддаться панике и внутренний барьер упадет, через него повалят монстры. Мне тогда от них не спастись. Нельзя бояться! А это как? Все равно, что нельзя любить, или нельзя дышать…
Пекарка открыла, будто стояла за дверью и дожидалась. В пакет легла свежая еще теплая булка. Анна приготовилась попрощаться, общением их тут пока не баловали.
— Жива девчонка-то твоя? — вдруг спросила суровая тетка.
— Жива. Поправилась, — на одном дыхании выдала Анна. — Спасибо.
— Не на чем. Не пускай ее пока из дому-то. Пусть нитки ослабнут. Опять поди в озеро просится?
— Требует. Кастрюли швыряет.
— Крепко ее. Молоком отпаивай. Дня три-четыре и пройдет. Эти-то полночи завывали, когда ты их турнула. Пока синие огни не пришли носились всей оравой по улицам.