Ботаничка
Шрифт:
— Не боюсь.
— Скоро проверяющий пожалует. Дождись, пусть он решает. На него вся ответственность ляжет.
— Мне все равно! А девочку я отпущу, пока она с ума не сошла. Пусть к русалкам идет.
В кухне грохотало. Ксения колотила чем-то железным в бронированное кухонное окно. Анна распахнула дверь. Входную она тоже закрывать не стала. Калитка стояла нараспашку.
Ксюха развернулась от окна. Волосы у ее стояли дыбом. Майка и джинсы оказались изодраны и изрезаны. В руках девушка сжимала огромный тесак.
— Отпусти!!!
— Иди. Иди, слышишь? Я тебя не буду останавливать.
Нож выпал у Ксюхи из рук. В глазах на мгновение прояснилось, но они тут же подернулись дымкой. Анна едва успела отскочить. Девчонка вылетела из кухни, пробежала коридор, вырвалась на улицу и дальше, дальше в сумерки. На волю.
Ноги стали будто свинцовые. Анна кое-как доплелась до ворот, заперла их, закрыла ключ-картой входную дверь и пристанывая как старуха зашаркала в ванную. Одежду до последней нитки и босоножки она сняла, сложила в пакет и крепко завязала. От них как будто исходил запах тления. Ничего подобного скорее всего и не было. Но Анне стало спокойнее. Пребывая в некоем отупении, она пошла в душ и простояла под горячими струями не меньше получаса.
Она находилась в центре, очерченного мелом круга. По спирали летели и завивались вверх формулы и уравнения. Все время мелькало что-то знакомое, но бензойное кольцо на глазах разрывалось, обрастая радикалами, а простейшее уравнение из школьного курса физики, получая переменную, вырастало до размеров вселенной, на периферии которой по внешнему кругу скакали Полинка с Сивухой в компании мелких чертенят. Рогатый недомерок нес орифламу, пытаясь ею вытолкнуть из формулы интеграл. Русалки кружили на пределе видимости. Среди них танцевала Ксюха в рваных джинсах. Налетевший шквал вырвал древко из рук мелкого беса, оно зацепило вселенную, от которой начали отделяться строчки, складываясь в подобие лестницы. Нижняя ступенька вплотную легла к нарисованному кругу и начала его теснить. Анне оставалось все меньше и меньше места. Она уже встала на цыпочки, когда по лестнице к ней спустился Борюсик, взял за руку и выхватил из спасительного круга. Мир символов обрушился ей на голову. Стужа сковала тело. Твердые кристаллы воздуха забили горло…
За окном полыхало. Ливень хлестал по железной крыше базы, периодически переходя на градовую дробь. От грома тряслись стены. Оконные шторы свились в два спиральных жгута и мотались, будто танцующие змеи. Анна сползла с кровати, кое-как добралась до окна и захлопнула створку. Стало немного тише. Весь пол оказался залит водой. Она прошлепала до шкафа, достала стеганное одеяло и замоталась в него, пытаясь согреться.
Вспомнился сквознячный полустанок, страх от сознания, что может легко тут замерзнуть, и неожиданное спасение. Кто был тот человек? Куда он делся. Электричка уехала без него. Анна потом еще какое-то время просыпалась по ночам от воспоминаний. Даже звонила кому-то… кому? Ах, да — Максиму. Был какой-то Максим…
Над головой грохнуло, будто проломилась крыша. Исчезли огоньки индикаторов на панели видеосистемы. Стало абсолютно темно. Дробный шум заполнил все пространство спальни. Анна как в детстве накрылась одеялом с головой, чтобы пережит минуту жути, а когда выглянула, зеленый электронный глазок уже
— План-наряд.
По щеке начальника охраны тянулась светло-розовая дорожка. Веточка над ухом оказалась обломанной.
— Что случилось? — Анна указала на кровь.
— Буря. Двое сломались под корень. У мня пара веток. План-наряд.
— Возьми. Как тебя звать?
— Дуб.
— А человеческое имя?
— Виктор.
— Ночью отключалось электричество.
— Я знаю. Есть резервный генератор, включается автоматически. Эти не успели. Сильно испугалась?
— Не знаю. Наверное. Спряталась под одеялом. Тут есть какое-нибудь оружие, вдруг еще раз…
— Осиновый кол. Лучше пока никто не придумал. Я тебе принесу.
— Обломки твоих…?
— Да. Еще, говорят, серебряная пуля помогает. Только, чего нет — того нет. Девчонка убежала?
— Да. Я ее во сне видела. Это Они устроили бурю?
— Я не знаю.
Анна подошла и стала вытирать ему щеку салфеткой. Виктор перехватил ее руку, прижал к прохладным твердым губам, другой рукой подхватил под коленки и посадил на сгиб локтя. Показалось, она и вправду сидит на дереве.
— Увидят. Камеры…
— Пусть. Мне уже все равно. Я сегодня ночью видел, как из переломленного ствола течет кровь. За что с ними такое? За что со мной? Хотя, со мной, наверное, по справедливости. Я контрактник. Убивал… много. Расплата.
— Если тебе прикажут, ты обязан выполнить волю хозяев. Будешь сопротивляться?
— Не знаю.
Он поставил ее на пол, легко, едва касаясь, погладил по голове и ушел. А в три часа вместе с образцами принес сырой осиновый сук. С одного конца торчали волокна розоватой древесины, с другой дрын оказался остро заточен.
— Носи с собой. Эти в поселке совсем озверели. Полинка кинулась на женщин у колодца. Но там каждая, выходя из дому, осину берет. Отбились. Этот кол посильнее обычного выйдет.
Анна все перебирала образы своего сна. При чем тут Борюсик? Не пришлют же его в качестве проверяющего. Можно, конечно, нафантазировать, будто весь их брак был заранее подстроен. Но если даже и так, инициатором такого перфоманса могла быть Алиса, но никак не руководство корпорации.
А что ты вообще о них знаешь? Ничего. На вывеске обычный пищевой синдикат. По сути — вообще не понятно, что. Чем она там занималась? Да ничем!
Анна осторожно спускалась по влажной бетонной дорожке к деревне. Траву прибило бурей. Даже цветы не распустились, хотя к обеду в черных тучах стали появляться просветы. Она сегодня надела джинсы и ужаснулась, так похудела. Осиновый кол болтался на шнурке. Прятать не стала, пусть, если кому интересно смотрят.
Пекарка молча сунула ей булку и захлопнула дверь. У колодца никого не оказалась. Молочница долго не открывала. Анна уже приготовилась к неприятному моменту, когда с ней не станут разговаривать — не уберегла девчонку — но заплаканная Фая, наоборот, пригласила во двор.
— Сахади. Щего там стоять? Эти по поселку с утра бегают.
— У меня вот.
Анна продемонстрировала свое оружие. Фая только махнула рукой.
— Что тут случилось, почему у колодца никого? — спросила Анна.