Ботинок
Шрифт:
Кристина моментально обрела так нужное ей сейчас спокойствие и уверенность.
– Вам кого тут?- спросила она твёрдым голосом.
– Кристина, я это, Мишель, муж твой. Неужели я так изменился?
– Мой муж умер.
– Шутишь!
– Какие шутки, я его похоронила. Показать документы?
– Бред какой-то! Ей-богу, не смешно. Кристина, я устал и хочу домой?
– Зачем? Нельзя. Вы кто такой?
– Вот, черт подери. Что же это такое? В конце концов, это моя квартира. И почему в моей квартире находится посторонний
– Будете хулиганить, позову милицию, - произнесла Кристина заученную фразу.
Неожиданно Кристина была отодвинута в сторону, а на ее месте появился бугай. Дверь на секунду закрылась и, брякнув цепочкой, резко распахнулась уже на всю ширину. Бугай был бледнее мела, подборок неестественно выдвинут вперед, губы сжаты в струну.
– Я без всякой милиции тебе ноги обломаю!
– рявкнул на весь подъезд Силкин и схватил Мишеля за грудки.
– Тебе что сказали? Тебе сказали "вали отсюда". Мы по-русски понимаем или только по-американски? Я и по-американски могу.
С этими словами Силкин толкнул Мишеля. Подворачивая ноги, с трудом удерживая равновесие, Мишель, как на коньках, заскользил по маршевым ступеням, вылетев на переходную площадку, и по инерции продолжив движение, воткнулся головой в окно. Раздался звон разбитого стекла. На лбу Мишеля показалась кровь.
– Пшёл отсюда, жулик!
– кричал сверху Силкин.
– Мы ее мужа похоронили. Понял? Сходи на Хованское кладбище, полюбуйся. И нечего здесь шляться. Ходят тут всякие, а потом ботинки пропадают. Честным людям жить мешают.
Из-за спины Силкина показалось красное лицо Кристины.
– Кристина!
– позвал Мишель.
Кристина показала какую-то бумажку.
– Вот это видел, это свидетельство о твоей смерти, - сказала она.
Силкин постучал себе по голове кулаком и, вихляя глазами на соседские двери, крикнул:
– Не его смерти, а смерти мужа твоего.
– А я что говорю? Я и говорю - смерти моего мужа, - громко, для соседей, которые могли услышать, исправила ошибку Кристина.
– Разве этот придурок - твой муж?
– спросил Силкин, помогая Кристине еще больше исправить ошибку.
– Да, то есть, нет. Этого мужчину я не знаю. Вижу первый раз, - громко, как на экзамене, ответила Кристина.
Силкин одобрительно закивал головой.
– Вы оба сошли с ума!
– сказал Мишель.
Поводя плечами, Силкин медленно спустился к Мишелю, и прошептал ему:
– Тебя нет. Ты умер. Была квартирка ваша, стала наша. Также точно и с машинкой твоей, и дачкой - всё теперь наше: мое и Кристинино. Слушай сюда, придурок: хочешь жить -- уноси отсюда ноги. Ещё раз увижу, раздавлю, как клопа!
Часть 38. Мы их порвём!
Мишель бесцельно бродил по центру Москвы. Он не мог прийти в себя от того, что его, как собаку, выгнали из собственной квартиры. И кто! Кристина!
Как не уговаривал себя Мишель, не пропускать эту нелепую историю через сердце, но он пропускал и именно через сердце. Несколько раз он прошёлся
Мишель горестно усмехнулся: даже если бы это на самом деле оказался Тамиров, он прошёл бы не поздоровавшись: ни кому не хочется узнавать обманутых тобою людей!
Человек, обогнавший Мишеля, вдруг обернулся и всплеснул руками:
– Бог ты мой! Мишель, ты ли это? Что за дьявольщина такая! Мы же тебя похоронили! Ей-ей, не вру, я сам присутствовал на твоих похоронах! Думал, плохи мои дела, остался в долгу перед усопшим. А ты взял, да и живой оказался! Ну и дела!
Тамиров крепко обнял Мишеля и всё никак не мог наглядеться на него.
– Как же это так получилось, Мишель? Сказали, тебя в метро на кусочки разорвало. Один ботинок остался.
– Сам ничего не понимаю.
– Пойдём, брат... такое дело!... обмыть нужно! Я угощаю. Рассказать кому - не поверят. А Изюмов знает? Нет! Черт возьми, а кого же мы тогда похоронили? Ай да, Кристина! Ай да, чертовка!
Они зашли в первое попавшееся кафе. В заведении имелось исключительно всё к чаю и кофе. Но Тамиров умел уговаривать. В порядке исключения, подали в чайных бокалах водку без закуски.
– Черт с ней, с закуской!
– воскликнул Тамиров.
– Тащите ваши пирожки. Ну, брат Мишель, поведай, что с тобой было.
Мишель рассказал, как добрался до Владивостока на пароходе "А.Пушкин - четыре" с вечно пьяным капитаном; как очутился в следственном изоляторе, как Кристина со своим бугаем-любовником выгнала его из собственной квартиры.
Тамиров слушал и только языком цокал.
– Этого бугая я видел лично, - сказал Тамиров.
– На поминках, в твоей квартире. Сволочь! Он нас вздумал выгонять. Хотел ему в морду заехать, да Изюмов удержал. Я тебе должен сказать - это целая банда: бугай, Кристина и Капа Петровна. И главная у них - Капа Петровна. Первостатейная стерва! Значит, они отхапали у тебя квартирку! Лихо! Весело живём! И куда только правоохранительные органы смотрят!
Тамиров положил руку на руку Мишеля.
– За Болгарию не держи зла. На моих плечах висели шестнадцать лошадей, по три тысячи долларов за голову. У меня не было выбора! И, вообще, Мишель, кто старое помянет, тому глаз вон. Давай, браток, выпьем, за тебя. Чувствую, сегодня упьюсь! Пришёл настрой!
– Честно говоря, - говорил Тамиров через час сидения в кафе, - когда на свадьбе впервые увидел твою жену, сразу понял - хлебнёшь ты с ней горя. Но чтобы похоронить заживо, отнять квартиру, машину, дачу - это ни в какие ворота не лезет. Влип ты по самое некуда. Но не расстраивайся, друг мой. Я тебе помогу. Мы найдём хорошего адвоката. И через месяц от твоей жены и ее любовника останутся одни воспоминания.