Бой без правил (Танцы со змеями - 2)

Христофоров Игорь

А тот и без просьбы бы не ушел, потому как не мог совладать с непонятным замком в двери.

– Ну что: когда? Сегодня? В каком ночном клубе? Сведения точные? А-а, уже бригады в готовности... Понял, понял. Никому - о твоем звонке. Конечно, конечно - все по дружбе. С меня причитается, - и мягко положил трубку.

Майгатов стоял у входа в зал. На его мрачном почерневшем лице топорщились усы.

– Открой!
– кивнул он вправо, хотя прихожая находилась за его спиной.

– Ну чего ты психуешь! Сядь!

Майгатов не сдвинулся

ни на сантиметр. И то, что он остался стоять на прежнем месте, еще сильнее укрепило Иванова в случайной, непонятно как появившейся мысли.

– Вечером мне потребуется помощь. Согласен?

В мрачном молчании никак не мог Майгатов переварить столь резкую смену настроения у Иванова.

– А я... по мере моих сил... помогу тебе.

– Что нужно делать?
– спросил Майгатов и сам удивился, что никакого раздражения в голосе нет.

– Для начала пошли в прихожую.

Он долго рылся в хозяйственном шкафу, снимая одну коробку с другой, пока, наконец, не добрался до самой нижней. Похоже, когда-то в ней лежали женские сапоги. Открыл ее, глазом смерил грудь Майгатова и вытащил из трех лежащих там свертков нижний.

– Примерь. Из старых запасов.

Только теперь Майгатов понял, что в пакете лежал бронежилет. Увесистый, в белоснежном чехле.

– Списанные. Но ты не волнуйся. Сплошное новье. Ни разу не надевали. Представительский. Можно под рубашку надевать.

– А как?
– не сразу понял Майгатов, уже снявший куртку и боящийся даже тронуть ослепительно белый бронежилет.

– Через голову... Во-от, правильно. А это зачем отложил?
– показал на широкую белую полосу.
– Амортизационный подпор вокруг талии закрепляется. Без него под жилетом никакой вентиляции не будет. Ну, и чтоб гематомы, если что, поменьше...

– Какие?
– неприятно удивился Майгатов.

После одного боя у него была гематома на левом боку, и сходила она так долго, что повторения ему не хотелось.

– А ты что думаешь: отскочила пуля от брони - и все? О-о, друг! Такие гематомы остаются, что врагу не пожелаешь. Но ты не бойся. Это я для сверхстраховки. Мы-то в деле участвовать не будем. Только понаблюдаем. Ну, и на всякий пожарный...

– Теперь - так?
– полосками липких лент скрепил по бокам две части бронежилета.

– Правильно. Эти ленты называются застежки "велкро". Сверху рубашечку, галстучек, костюмчик. В общем, чтоб сильно от публики не отличаться. И ничего не бойся, - постучал согнутым в крючок пальцем по металлу.
– Пятая степень защиты. Сталь сорок четыре. Пулю из ТТ с пяти метров отражает...

5

Легко сказать - костюмчик. А откуда у флотского офицера костюм? Особенно, если учесть, что и на корабле, и в городе ходит он почти все время в форме. Конечно, есть для приобщения к "гражданке" свитерок и джинсы с кроссовками. Но чтоб костюм! Это уже больше, чем богатство.

Оставалась надежда на Мишку. Сразу от Иванова он поехал на Курский вокзал, привычно поднялся на

Садовое кольцо, свернул к валютному. Вдали, у его двери вопросительным знаком горбился Мишка в своем сером зипуне чуть ли не из мешковины. Но, пока дошел до него, он превратился в цыгана, на руках у которого лежал кричащий сверток с цыганчонком, которому, судя по сморщенному личику, было от силы десять дней от роду. Конечно, Мишка мастерски перевоплощался, но не до такой же степени!

– Здесь безрукий... афганец... не сидел?
– запинаясь, спросил у цыгана.

– Подайтэ бэженцу из Грузии! Там такой война, ми - бэжанцы.

"Да вы всю жизнь беженцы", - мысленно укорил представителя самой попрошайнической профессии в мире, но пятидесятирублевую монету в кепку-грузинку с непомерным козырьком все-таки бросил. Хорошо, что Мишка русских денег дал.

– А хочиш, пагадаит мая жина? Хочиш?

– Где безрукий?

– Слуший, никого нэ гнал. Он уходил, я приходил. Такой хароший мэсто пустовать нэ должен...

– Ушел?
– куснул ус и повернул назад, к Курскому.

Странно. То говорил, что место давно куплено и за день терпеливой отсидки можно двадцать долларов заработать, то на самом деле исчезал куда-то с обеда. Может, стыдно стало?

На эти вопросы ответы мог дать только сам Мишка, но его не оказалось и дома. Посередине единственной в квартире комнаты, где всей мебели-то было две раскладушки да стоящий в углу ветеранистый цветной "Рубин" с лежащим поверху его "видаком", валялась синяя дорожная сумка. Майгатов не сдержался и все-таки потянул замок-молнию. Чувства брезгливости, как тогда, с ящиком Силина, не было. То ли и вправду в нем уже начало просыпаться нечто сыщицкое, то ли Мишка казался все-таки почти родным.

В сумке лежал его карнавальный набор: пластиковые стаканчики культей, уродливый шрам в аккуратном целлофановом пакетике, баночки мазей, кремов, комком свернутая одежда "нищего". С жужжанием вернул в прежнее положение замок-молнию. Смотреть на это больше не хотелось.

Щелкнул дверной ключ и напомнил, что главное, ради чего он вернулся, это не сумка, а "костюмчик"...

– Нет проблем!
– выслушав просьбу, выкрикнул Мишка.
– За мной!

Вдвоем спустились во двор, перешли улицу. Мишка завел его в коммерческий магазинчик, о чем-то пошептался с лысым продавцом и показал на дверь в подсобку:

– Иди, будем мерять.

Когда, выбрав, пожалуй, лучшее из всего, что висело в магазине майгатовского размера, они вышли на улицу, Мишка попросил:

– Только не уделай. Напрокат же взяли.

– В смысле?
– не понял Майгатов.

– На сутки. Пять "баксов" дал. Он, гад, дорогой. Настоящая Италия...

– Круто, круто! На фирмача тянешь, - оценил костюм Иванов.
– Не-ет, уже не тянешь, - сбавил эмоции, взглянув на ботинки.

– Мишка сказал: немецкие, - тоже посмотрел на них Майгатов.