Боярыня Морозова. Княгиня Елена Глинская
Шрифт:
Влас дал себе слово найти стрелецкого полковника живым или мертвым. Все лесные дороги и тропинки были опытному охотнику хорошо известны; он заходил в самые чащи, кликал Пушкарева, осматривал кусты, думая, не лежит ли где под кустом его молодой господин.
Но все было тщетно – Пушкарев как в воду канул.
Незаметно в поисках Влас прошел несколько верст.
Как ни длинен был летний день, а стал клониться к вечеру.
В густом лесу было почти темно. Влас устал, его стали морить
Свой голод он утолил, потому что был запаслив и захватил с собой на дорогу съестного. Но воды не было, и взять ее негде было. Ему пришлось искать в лесу родник или ключ.
Блуждая по лесу, Влас совершенно случайно наткнулся на высокого и худого как скелет старика с суровым лицом, с глазами, сверкавшими и хитростью, и силой воли.
На старике надета была поповская ряска, голова покрыта скуфейкой, в одной руке у него была суковатая палка, а в другой – лестовка.
– Добрый путь, отче, – проговорил Влас, кланяясь старику.
Старик в поповской ряске шел задумчиво, опираясь на палку. Он, очевидно, не ожидал встречи, и на его сухом лице появился не то испуг, не то удивление.
– Я, кажись, напугал тебя, отче? Прости, Христа ради, – с низким поклоном проговорил Влас.
– Нет, ты не волк, чего бояться!
– Благослови, отче.
Молодой парень сложил руки, желая принять благословение у старика в поповской ряске.
– Постой, постой…
Старик отстранил его руки.
– Как, разве ты не поп? – спросил у него Влас.
– По милости Господней я есмь недостойный иерей. Только прежде чем благословить тебя, молви мне: как веруешь? Как знаменуешь себя крестом? – пронизывая своим взглядом Власа, спросил у него старик.
– Как все, так и я, – не понимая вопроса, ответил парень, с удивлением посматривая на старика.
– Покажи, как крестишься!
Влас сложил на руке крест по-православному, то есть в трехперстное сложение.
– Никонианин! – с ужасом воскликнул старик и отбежал от Власа.
– Чего?..
Влас был мужик совершенно безграмотный и чуждый всяких споров о преимуществах старой веры; крестился он так, как научили его крестные отец с матерью; для него не составляло важности различие икон старого письма от новых.
Слышал он, что на Руси появился раскол, что нашлось много людей, недовольных нововведениями патриарха Никона, но и только. В чем состоял раскол, он не знал и не понимал.
Старик Пушкарев хоть и придерживался старины и косо смотрел на новшества, но к старообрядцам не пристал, и его дворовые могли молиться как хотели, то есть двуперстным и трехперстным сложением креста.
– Ты отступник! – кричал на Власа старик старообрядец.
– Отступник?.. Ну, отче, уж это ты врешь. Я не отступник,
– А зачем так крестишься?
– Как же мне креститься?
– Смотри – вот истинный крест!
Старик сложил крест по-старообрядчески.
– Сим крестом знаменуй себя – и спасен будешь!
– Меня батька с мамкой научили так молиться с малых лет, так я и молюсь доселе.
– Молитва твоя Богом не примется.
– Я ведь неграмотный, Бог с меня не взыщет. Скажи, отче, не попадался ли тебе мой боярич? – меняя разговор, спросил Влас у Аввакума (это был он).
А как Аввакум очутился в лесу недалеко от усадьбы Пушкарева? Он как глава раскола был сослан в дальнюю ссылку, но у него при дворе государевом нашлись доброжелатели, которые и выпросили у государя ему помилование и разрешение жить в Москве.
Глава XV
Возвращаясь из ссылки, Аввакум захотел побывать в скиту, где начальствовал Гурий, его приятель, один из самых закаленных его учеников и последователей.
Дорогу по лесу, очевидно, он знал хорошо и, не доходя несколько шагов до скита, повстречался с дворовым мужиком Власом.
– Так как же, отче? Не попадался ли тебе навстречу мой боярич, стрелецкий полковник? – спросил еще раз у Аввакума Влас.
– Нет, мне никто не попадался, – хмуро ответил ему глава раскола.
– Беда, да и только! Вторые сутки пошли, как боярич не возвращается.
– А как его звать?
– Владимир Иваныч Пушкарев прозывается.
– Как? Владимир Пушкарев? – переспросил Аввакум.
– Да, да…
– Твоего боярича я давно знаю…
– Неужели, отче, знаешь? – обрадовался мужик, не зная сам, чему обрадовался.
– Знаю… парень он хороший… Только никонианин… вот что плохо… По ложному пути идет… А ложный путь ведет к погибели…
Аввакум знал Владимира Пушкарева, когда он жил в Москве и был еще стрелецким сотенным. Молодой Пушкарев часто ходил в тот приход, где Аввакум священствовал, и познакомился с ним, даже бывал у Аввакума в гостях и подолгу с ним беседовал.
– Как же боярич Пушкарев очутился в этом лесу? – спросил Аввакум у Власа.
– У его отца близко отсюда есть вотчина, прозывается Лихоборьем. Боярич-то и приехал погостить, значит, – пояснил Влас. – А ты, отче, куда пробираешься? – спросил он у Аввакума.
– Обитель тут есть близко… скит. Туда иду.
– Отче, а как звать-то тебя?
– Аввакумом.
– Возьми меня, отче, с собой в скит. Скоро ночь, а к ночи домой мне не вернуться. Право, возьми!
– Не должно входить тебе в нашу обитель, ты никонианин.