Боярышня Дуняша
Шрифт:
усадьбу. Слава богу, в последние годы нас набегами не беспокоили, но долго ли продлится это
везение? А с этой штукой — Федор потыкал пальцем в рисунок, — и один управится.
Дуня с удивлением посмотрела на Федора. Вот ведь жук! Сидел, чесал затылок, да бороду
мочалил, а сам лучше её все прикинул.
— Думаешь наш дом перестроить? — осторожно спросила она, невольно вспомнив
дёргающийся глаз деда, когда она хотела внести новшества в строительство городского
— Дом подождёт, — покачал головой Федор. — Башни следует поставить, а потом и стены
по периметру воздвигнуть.
Дуня с недоверием смотрела на Федора.
— Это ж целая крепостица будет?
— Она самая, — серьёзно покивал управляющий.
— Но почему же раньше дед не ставил?
— Так где плинфы столько взять? Если покупать, то какие деньжищи платить! — возмутился
он. — А до больших каменных блоков никто не додумался. Не строят у нас так.
— Э-э-э, ну да, не строят… — согласилась Дуня, вспомнив деревянные дома в Москве, а
потом встрепенулась: — Погоди, как же не строят? Монахи из каменных блоков поставили
соловецкий монастырь!
— А ведь верно, — обрадовался Фёдор и тут же привёл ещё пример: — И во Пскове вроде
бы стены из камня?
— А это мы после у нашего гостя спросим, — махнула Дуняша рукой в сторону сада.
Травушка уже вовсю зазеленела, радуя глаз нежным цветом, но листочков на деревьях ещё
не было и издалека было видно, что делается в саду.
А там, укутанный шкурами и обложенный подушками, сидел юный Иван Харитоныч, а
Машенька поила его горячим противокашлевым отваром. Они о чём-то увлеченно болтали и
никого не замечали.
— Говорят наш князь будет Псков воевать? — неуверенно спросил Федор у маленькой
боярышни.
— Он миром хочет взять Псков под свою руку.
— Псковичи всегда с Новгородцами заодно были, — вздохнул управляющий.
Дуня тоже вздохнула: князю со своими боярами проявить бы уважение к новгородцам и
заинтересовать товарами, но чванство вылезает вперёд умных слов и дел. А иноземцы мягко
стелют, да с вежеством расписывают выгоды житья под их рукой, а то, что льстивыми речами
прикрывают будущую второсортность горделивых купцов — этоне видно;и что законы по
торговле не будут распространяться на представителей чужой веры, умалчивается. Вот и
выходит, что иноземцев приятно слушать, а с московскими боярами только лай получается, за
которым дела не видно.
А псковичи всегда плечом к плечу вставали с новгородцами. Правда, последние не всегда
отвечали тем же, и московская партия не даёт забыть это, раздувая угольки недоверия, но всё
перечеркивают случайности вроде той,
Вот уж кто-то из князей или бояр подгадил! Дед подозревает боярина Челядню, а тот крепко
при князе сидит и непонятно чем закончится ситуация с псковичем. Чего они там не поделили?
Дуня посмотрела на Фёдора и развела руками, показывая, что политика не их ума дело.
Раньше она считала себя подкованной в истории своего государства, но именно времена Ивана
Третьего остались тёмным пятном. Вот про его внука, получившего прозвище Грозный, много
было известно, а что было до него — не популяризировано. Всё в общих чертах, не более. А
Дуне хотелось бы знать о судьбах думных бояр, о набегах, о войнах великого князя. Вон Маша
как поедает глазами юного псковича, а к добру ли её знакомство с ним? Если Иван Васильевич
пойдет с войском ко Пскову, то как тогда быть?
— Боярышня, — позвал Дуняшу Митька.
— Чего тебе?
— Я всё сделал, что велено было.
— Иди Машины грядки вскопай! — отмахнулась она.
Парень почесал голову, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
— Ну что ещё?
— Боярышня, а как же валенки?
— А что валенки? — не поняла Дуня.
— Я ж вроде… того… мастер!
— А-а, — забавно сморщив носик, протянула боярышня. Пришлось вспомнить, что овец
вроде бы стригут в мае-июне, а некоторых второй раз осенью. Надо накинуть время на дорогу и
получается:
— Летом Федор шерсть купит и будете с Анисьей валять каждый своё. А сейчас у нас другие
дела.
Митька обрадованно заулыбался, что хозяйка не отругала его за то, что он назвался мастером
и чуть не воспарил, когда она обозначила время ожидания. Преисполненный собственной
значимости, Митька приосанился и гордо поглядывая на бывших соседей пошёл землю копать.
Деревенские уважительно посмотрели на него и завистливо ворчали, что повезло сироте.
ГЛАВА 6.
Дуняша ревниво поглядывала в сторону сестры, кружащейся возле гостя. Занятия с мамой
латынью и греческим, знакомство с ведением хозяйства, уход за собственным огородиком, как
и Дуняшины придумки, её больше не интересовали. Маша усиленно лечила юного боярича
Пучинкина и рукодельничала только подле него.
Дуня не смела мешать сестре, понимая, что той хочется пообщаться с представителем
противоположного пола, но скучала. Вроде бы у младшей боярышни было полно дел, но без
участия Маши они во многом потеряли свою привлекательность. Вместе-то они постоянно