Боярышня Дуняша

Меллер Юлия Викторовна

усадьбу. Слава богу, в последние годы нас набегами не беспокоили, но долго ли продлится это

везение? А с этой штукой — Федор потыкал пальцем в рисунок, — и один управится.

Дуня с удивлением посмотрела на Федора. Вот ведь жук! Сидел, чесал затылок, да бороду

мочалил, а сам лучше её все прикинул.

— Думаешь наш дом перестроить? — осторожно спросила она, невольно вспомнив

дёргающийся глаз деда, когда она хотела внести новшества в строительство городского

дома.

— Дом подождёт, — покачал головой Федор. — Башни следует поставить, а потом и стены

по периметру воздвигнуть.

Дуня с недоверием смотрела на Федора.

— Это ж целая крепостица будет?

— Она самая, — серьёзно покивал управляющий.

— Но почему же раньше дед не ставил?

— Так где плинфы столько взять? Если покупать, то какие деньжищи платить! — возмутился

он. — А до больших каменных блоков никто не додумался. Не строят у нас так.

— Э-э-э, ну да, не строят… — согласилась Дуня, вспомнив деревянные дома в Москве, а

потом встрепенулась: — Погоди, как же не строят? Монахи из каменных блоков поставили

соловецкий монастырь!

— А ведь верно, — обрадовался Фёдор и тут же привёл ещё пример: — И во Пскове вроде

бы стены из камня?

— А это мы после у нашего гостя спросим, — махнула Дуняша рукой в сторону сада.

Травушка уже вовсю зазеленела, радуя глаз нежным цветом, но листочков на деревьях ещё

не было и издалека было видно, что делается в саду.

А там, укутанный шкурами и обложенный подушками, сидел юный Иван Харитоныч, а

Машенька поила его горячим противокашлевым отваром. Они о чём-то увлеченно болтали и

никого не замечали.

— Говорят наш князь будет Псков воевать? — неуверенно спросил Федор у маленькой

боярышни.

— Он миром хочет взять Псков под свою руку.

— Псковичи всегда с Новгородцами заодно были, — вздохнул управляющий.

Дуня тоже вздохнула: князю со своими боярами проявить бы уважение к новгородцам и

заинтересовать товарами, но чванство вылезает вперёд умных слов и дел. А иноземцы мягко

стелют, да с вежеством расписывают выгоды житья под их рукой, а то, что льстивыми речами

прикрывают будущую второсортность горделивых купцов — этоне видно;и что законы по

торговле не будут распространяться на представителей чужой веры, умалчивается. Вот и

выходит, что иноземцев приятно слушать, а с московскими боярами только лай получается, за

которым дела не видно.

А псковичи всегда плечом к плечу вставали с новгородцами. Правда, последние не всегда

отвечали тем же, и московская партия не даёт забыть это, раздувая угольки недоверия, но всё

перечеркивают случайности вроде той,

что произошла с псковским боярином Пучинкиным.

Вот уж кто-то из князей или бояр подгадил! Дед подозревает боярина Челядню, а тот крепко

при князе сидит и непонятно чем закончится ситуация с псковичем. Чего они там не поделили?

Дуня посмотрела на Фёдора и развела руками, показывая, что политика не их ума дело.

Раньше она считала себя подкованной в истории своего государства, но именно времена Ивана

Третьего остались тёмным пятном. Вот про его внука, получившего прозвище Грозный, много

было известно, а что было до него — не популяризировано. Всё в общих чертах, не более. А

Дуне хотелось бы знать о судьбах думных бояр, о набегах, о войнах великого князя. Вон Маша

как поедает глазами юного псковича, а к добру ли её знакомство с ним? Если Иван Васильевич

пойдет с войском ко Пскову, то как тогда быть?

— Боярышня, — позвал Дуняшу Митька.

— Чего тебе?

— Я всё сделал, что велено было.

— Иди Машины грядки вскопай! — отмахнулась она.

Парень почесал голову, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Ну что ещё?

— Боярышня, а как же валенки?

— А что валенки? — не поняла Дуня.

— Я ж вроде… того… мастер!

— А-а, — забавно сморщив носик, протянула боярышня. Пришлось вспомнить, что овец

вроде бы стригут в мае-июне, а некоторых второй раз осенью. Надо накинуть время на дорогу и

получается:

— Летом Федор шерсть купит и будете с Анисьей валять каждый своё. А сейчас у нас другие

дела.

Митька обрадованно заулыбался, что хозяйка не отругала его за то, что он назвался мастером

и чуть не воспарил, когда она обозначила время ожидания. Преисполненный собственной

значимости, Митька приосанился и гордо поглядывая на бывших соседей пошёл землю копать.

Деревенские уважительно посмотрели на него и завистливо ворчали, что повезло сироте.

ГЛАВА 6.

Дуняша ревниво поглядывала в сторону сестры, кружащейся возле гостя. Занятия с мамой

латынью и греческим, знакомство с ведением хозяйства, уход за собственным огородиком, как

и Дуняшины придумки, её больше не интересовали. Маша усиленно лечила юного боярича

Пучинкина и рукодельничала только подле него.

Дуня не смела мешать сестре, понимая, что той хочется пообщаться с представителем

противоположного пола, но скучала. Вроде бы у младшей боярышни было полно дел, но без

участия Маши они во многом потеряли свою привлекательность. Вместе-то они постоянно