Боярышня Евдокия

Меллер Юлия Викторовна

Наконец утренняя трапеза закончилась и боярышни поднялись вслед за Кошкиной. Остальные подскочили, облепили свою княгиню, заворковали о чём-то своём. Дуня же невольно отметила, что кормят у князя скромно, да и судя по обстановке тут каждую копеечку считают. В её доме не ставят позолоченные блюда на стол, как здесь, но едят все вдоволь и на полу никто не спит, и в сундуках у каждого какое-никакое барахлишко накоплено.

— Евдокия, — подозвала Кошкина Дуню, и та сделала шаг вперёд, чтобы идти рядом. — Вот что, — со вздохом начала боярыня, — мне пока придётся остаться

здесь. Княгиня хочет посмотреть, что мы привезли.

Боярыня тяжко вздохнула, давя в себе раздражение на княгинино любопытство, но не уважить хозяйку дома было нельзя. Дуня вопросительно посмотрела на неё и Евпраксия Елизаровна одобрительно кивнула ей:

— Но всех из-за неё задерживать негоже, — тихо произнесла она. — Я дам тебе пару писем, отвезёшь их моему брату и его жёнке. Он посадник. Боярин Овин Захарий Григорьевич. Жёнка его Авдотья Захарьевна. Брата в письме прошу помочь нам организовать торг, а Авдотья должна будет познакомить тебя с новгородскими боярышнями.

— Ага, поняла.

— Имей в виду, девицы тут не посиделки с шитьем в руках устраивают, а на европейский манер посещают общий двор, где посадники дела решают. Пустословят там, прости господи, — Кошкина быстро перекрестилась, каясь за дурные мысли по поводу бестолкового времяпровождения молодежи.

Дуня же взволнованно посмотрела на Евпраксию Елизаровну и нервно сглотнула. С общением в незнакомой компании у неё не всегда ладилось, а если там будут мужчины, то вообще непонятно, как вести себя.

— Твоё дело смотреть, да слушать, что трещотки болтают, — заметив волнение подопечной, принялась наставлять боярыня.

— Буду нема, как рыба, — клятвенно пообещала Дуня, но Евпраксия Елизаровна усмехнулась и удивила:

— А вот этого не надо.

— Э-э, но… как же… а если я… ну-у-у… — Дуня ещё больше разнервничалась.

— Коли по делу, то выскажись, как ты умеешь. Но ежели начнёшь говорить, то делай так, чтобы все тебя услышали и не было потом кривотолков. Поняла?

Дуня торопливо согласно кивнула, потом отрицательно замотала головой, но под пристальным взглядом Кошкиной всё-таки выдавила из себя утвердительный кивок.

— Вот и хорошо.

Боярыня быстро вручила заранее заготовленные письма и отправила девчонок покорять Новгород. Князь ей прямо велел, чтобы ввела Доронину в верхи и приглядывала за нею, не мешая. В ответ на беспокойство ответил просто, что сына он воспитывает так же.

В большом дормезе, а проще говоря походному домику, по городу было бы затруднительно проехать, поэтому княгиня велела ключнику предоставить боярышням небольшой возок. Скрепя сердце Дуня забралась внутрь и ни слова не обронила, пока ехала. Мотя тоже помалкивала, видя задумчивость подруги. Ехали недолго. После просторного дормеза возок казался прошлым веком, но зато нигде не застряли. Город не видели, а на слух и запах не отличишь от Москвы.

В последний раз качнуло, когда заехали во двор Овиных. Григорий открыл дверцу, пытливо посмотрел на Евдокию, но та отмахнулась, показывая, что чувствует себя терпимо. Боярышни дружно сощурили глаза из-за ослепившего их солнышка. Сойдя на мощёную

дорожку, немного постояли, давая хозяевам возможность подготовиться, чтобы принять их, девочки важно прошли к крыльцу.

Встречала их жена брата Кошкиной Авдотья Захарьевна. Она приветливо улыбнулась и наполовину спустилась с крыльца, оказывая уважение внучке боярина Доронина.

— Знаю тебя, милая! — защебетала она. — Евпраксиюшка часто упоминала о тебе в письмах. Это ж ты помогла её сыну обрести себя, когда он лишился ноги, — круглолицая пышечка, успевала говорить, расцеловывать Дуню и оценить смиренно стоящую Мотю. — Как же я рада! И Захарушка обрадуется.

Дуня улыбалась, не успевая вставить ни слова. Позади послышался шум и во двор влетел на коне молодой воин.

— Захарушка! — воскликнула боярыня. — Как ты вовремя! А у нас именитая гостья!

Дуня на миг растерялась. Она думала, что Авдотья назвала Захарушкой своего мужа, а это оказался сын. Получается, Захар Захарьевич. Он лихо соскочил с коня, подбежал, поцеловал мать и с любопытством посмотрел на московских боярышень. Обе они показались ему совсем девочками, но уже сейчас видно было, что хороши собою. Обе одеты богато, и не поймешь сразу, о ком вчера говорил отец как о возможной перспективной невесте.

Девицы поклонились, и он со всем почтением ответил тем же. Синеглазка быстро окинула его взглядом и вернула своё внимание матери, а боярышня с косой цвета беленого льна покраснела и опустила незабудковые глаза. А ему вдруг так захотелось посмотреть в её очи, что он даже присел и наклонился, спрашивая:

— Что ж ты не смотришь на меня, красавица? Нежто не пригож я для такой птички-невеличке?

Боярыня поперхнулась, а Дуня обалдело приоткрыла рот, чтобы остудить пыл добра-молодца. Но тут Мотька гордо вздёрнула подбородок и дерзко уставилась на сына боярыни. Проказливая улыбка сползла с его лица, и он безотрывно смотрел на неё, не в силах что-то произнести.

Дуня нахмурилась и вопросительно посмотрела на Авдотью Захарьевну, но боярыня приложила пухлые ладошки ко рту и бестолково хлопала глазами, дивясь происходящему. Сыночка её как мешком пристукнули! Стоит, глазами лупает, губами шлёпает. Дурень дурнем, но от этого не менее любимый!..

Дуня резко мотнула головой, добиваясь звона серебряных подвесок и переводя внимание на себя, строго произнесла:

— Евпраксия Елизаровна написала письмо, — боярышня подала свернутый в рулон свиток. — Тебе, боярыня и, — подала второй свиток, — брату своему.

Авдотья Захарьевна приняла свитки, растерянно оглянулась. Встреча гостий прошла не по обычаю, торопливо, суетно. Не обиделись бы!

— Ой, что же я, — всполошилась она и пригласила боярышень в дом.

Дуня спиной чувствовала, как Мотя изо всех сил сдерживается, чтобы не оглянуться на оставшегося стоять молодого боярича. За подругу стало тревожно.

Мотьке до предварительного сватовства ещё год, а там пара лет до свадьбы и куда, спрашивается, она торопится? А ведь боярич пронял её! Вот и не верь в любовь с первого взгляда. Обоим ни с того ни с сего по мозгам дало.