Боярышня-попаданка, или Любовь князя
Шрифт:
Я всматривалась в знакомые улицы и дома — некоторые так и остались стоять полуразрушенные, с покосившимися оградами, но какие-то отстраивали и я даже заметила, что вдоль палисадников опять стройно цвели мальвы, гордо поднимаясь к солнцу.
Мы свернули на нашу улицу… Кольнуло сердце. Я увидела терем, высокое крыльцо…
На первый взгляд мне показалось, что дом не пострадал, но подъехав ближе, я заметила пепелище на том месте, где были сараи и конюшни.
Вот я подошла к крыльцу и мое сердце готово выскочить
Дверь отворилась и я увидела Настю, которая бросилась в мои объятия.
— Марьюшка, неужто ты? Какое счастье! — заплакала Настя.
— Настенька, милая, — реву я, обнимая сестренку.
К нам подходит Матвей и берет нас с Настей в охапку:
— Девки, вы сейчас нас в слезах утопите, пойдемте в дом уже, — Матвей подтолкнул нас к крыльцу.
Я оглянулась на Добрыню, тот махнул мне рукой:
— Иди, Марья, позже увидимся, — он развернул коня и уехал.
Мы же, обнявшись пошли в дом.
На лавке возле стола сидела маменька. Я бросилась в ее объятия.
— Марьюшка, дочка, живая! — маменька обнимала меня и гладила по лицу.
Я взглянула на Настю, та лишь вздохнула.
— Маменька, скажите, как вы? Все хорошо? — я заметила, что в волосах у маменьки прибавилось серебряных прядей, а глаза ее смотрят будто мимо меня.
— Ничего, Марьюшка, ничего, — маменька прижала меня к себе, — Вот только после того, как я ударилась головой об угол лавки, вижу я плохо, — она заплакала, — Свет вижу, тени… Но разглядеть лица не могу!
Я обняла маменьку:
— Все пройдет, мы справимся, — я огляделась, — А отец?.. Что с ним?
Маменька всхлипнула:
— С той ночи мы его не видели, Марьюшка. Все жду, вот и ты вернулась, может и он жив?
— Конечно, мы должны верить, — я взглянула на Настю, — Я теперь дома и тебе будет полегче, правда, Настя?
Настя кивнула:
— Конечно, маменька, ты не волнуйся, мы все умеем делать. Ты только отдыхай, а мы сами управимся. А там и папенька вернется.
Мы долго сидели за столом в тот вечер.
Я рассказывала о том, что случилось со мной, о Ядвиге и Федоре.
Чтобы не расстраивать маменьку, я опустила некоторые особенно болезненные моменты моего пребывания в плену.
Маменька не отпускала мою руку и утирала слезы, бежавшие из ее глаз.
Настя с маменькой рассказали, как они справлялись без нас с хозяйством.
Матвей строил планы на будущее, как поправить дела и восстановить все то, что было разрушено и разграблено.
Когда Настя и маменька ушли спать, я рассказала Матвею про Наталью.
Он промолчал, но я видела, как сжались его кулаки.
— Давай, мы не будем ее вспоминать больше, — наконец сказал Матвей.
— Хорошо, — согласилась я, — Но ведь сердцу мы не можем приказать. Оно будет еще долго болеть…
Глава 30
Матвей
Я прибрала со стола, вымыла посуду и вышла во двор.
Ночь была тихая и теплая.
Пахло травами и какими-то сладкими цветами.
Я села на лавочку около дома и задумалась о том, что ждет нас в будущем.
Жив ли отец? Справится ли с потерей маменька?
Кто будет заправлять хозяйством?
Я вздохнула и хотела уже идти спать, как рядом со мной на лавку сел Добрыня.
— Как там у вас? — спросил Добрыня, обнимая меня за плечи.
— Тяжело, — вздохнула я, положив голову на широкое плечо князя, — неизвестно, что с отцом, а маменька почти ослепла.
— Ну не надо раньше времени горевать, — князь плотнее прижал меня к себе, — Подожди, все еще наладится.
— Хорошо, если так, — я закрыла глаза, — Я так устала за это время, хочется лечь спать, а проснуться утром и чтобы все по-прежнему было.
Князь поцеловал меня в лоб:
— Натерпелась ты, милая, но ничего теперь я с тобой рядом, — Добрыня покачивал меня, будто ребенка.
Я подняла голову и первая нашла губами губы Добрыни.
Наш поцелуй был медленным и очень нежным, будто мы пробовали друг друга на вкус. Князь посадил меня к себе на колени и я почувствовала как напряглись его бедра.
Он целовал меня в шею, а его рука очень осторожно, едва касаясь гладила мою грудь.
Мне показалось, что Добрыня боится напугать меня смелыми прикосновениями и страстными ласками.
Мне было приятно, что этот большой и грозный мужчина относится ко мне с таким трепетом, но сегодня мне хотелось быть ближе к нему, ведь я так долго ждала этого.
Мне так не хватало этих горячих поцелуев и обжигающего огня, который в секунду разгорался внутри, грозя спалить меня до тла.
Я обвила шею Добрыни руками и поцеловала его чуть смелее, чем обычно, он ответил со всей страстью и наши языки нашли друг друга в диком танце желания.
— Ты меня дразнишь, — выдохнул Добрыня и поцеловал в шею, — Нельзя так играть со мной, — его шепот обжег мою кожу.
— Я так скучала, — выдохнула я в ответ и погладила мощные плечи князя, распахнув ворот его рубахи.
Князь зарычал что-то невнятное и подхватив меня на руки шагнул к навесу, под которым сушилось сено.
Он опустил меня на ароматную, еще мягкую траву и прижался к моим губам, я поддалась к нему навстречу, перебирая пальцами его густые волосы.
— Милая моя, родная, — князь целовал мою грудь, спустив сарафан с плеч, — Истосковался я без тебя.
У меня мелькнула мысль о том, что не надо поддаваться сладким речам и ласкам, но я прогнала ее, сегодня мне были нужны эти жаркие объятия и поцелуи, мое сердце расцветало от них, как цветок, щедро политый дождем.